– Держииии!!! Держи убийцу! – неслось сзади и снизу, но ийлур уже не обращал внимания.
Прыгая с крыши на крышу, ломая наст и порой проваливаясь по колено, он ухитрился перебраться на соседнюю улицу, там спрыгнул на землю и, уже с искрой надежды в душе, устремился к городскому частоколу. Дар-Теен, конечно же, понимал, что погоня так просто не отстанет, что они потратят некоторое время на то, чтобы сделать крюк и стать на след, но… У ийлура появилось чувство, что уж этой ночью ему не быть пойманным и отданным в цепкие руки жрецов.
Стражи Храма вновь появились в поле зрения, когда Дар-Теен достиг ворот, под которыми мирно дремали два пожилых ийлура. Он даже не стал их будить. Подскочив под самые створки, рванул вверх тяжеленный засов, да так, что в глазах потемнело.
– Э, ты кто? – просипел сбоку старый вояка, – н-ну, ты-ы…
– Бунт в городе! – бросил Дар-Теен, – приказано никого не выпускать! Я – посыльный…
Не дожидаясь ответа, он нырнул в образовавшуюся щель между створками и потрусил к чернеющим неподалеку деревьям. Погоня по-прежнему дышала в затылок.
А в лесу все стало еще хуже. Он проваливался в сугробы и задыхался, падал, вставал, и снова пытался бежать. Именно – пытался. Потому как сквозь чащобу можно только плестись, продираясь сквозь ельник, но уж никак не бежать.
Стражи Храма рассредоточились широким полукольцом, шли неторопливо, освещая свой путь факелами. И, как ни крути, выходило, что расстояние между ними и убийцей неумолимо сокращалось.
«Но ведь должен быть выход! Должен!!!»
Ему хотелось крикнуть это в темное, усыпанное звездами небо, но силы таяли, и каждый новый шаг давался все тяжелее, а позорная, жуткая казнь – приближалась, из призрака превращаясь в реальность.
«Прости меня, Лиэ-Нэсс. Прости», – он остановился на миг, пытаясь перевести дыхание. Нащупав мешочек за пазухой, он уже хотел было его выбросить в снег, но передумал.
В конце-концов, он еще не схвачен. А раз на свободе – надежда есть.
И Дар-Теен двинулся дальше, отчаянно борясь с сугробами и колючими ветками. Потом он упал, и пополз дальше на четвереньках; глаза застлало пеленой слез, они текли по щекам горячими каплями и, срываясь, беззвучно исчезали в снегу.
– Вон он! Держи его!
– Прости меня, Лиэ-Нэсс, – пробормотал ийлур, – прости, что не дошел до Диких земель.
Дар-Теен продолжал упрямо ползти, нещадно давя мысль о том, что конец не так уж и далек.
Он все еще был свободен, и по-прежнему теплилась надежда.
