Граф последовал за ней и отворил входную дверь. Она была не заперта — как всегда, когда кто-то из жильцов дома отсутствовал.
Верните казалось, что с той минуты, как она покинула грязную прихожую с неистребимым запахом кухни, прошла целая вечность.
Она остановилась в дверях и протянула руку.
Граф сжал её обеими руками, но не поцеловал, как несколько часов назад. Вместо этого он взглянул Верните в глаза и произнёс тихим голосом, прозвучавшим как беззвучный вопль отчаяния:
— Прощай, любовь моя — единственная моя любовь!
Вернита повернулась и, не оборачиваясь, побрела по лестнице на свой чердак. Она не хотела видеть, как он уходит.
* * *
Наполеон брился.
Большинство мужчин поручают эту операцию парикмахеру или лакею, но император предпочитал бриться сам.
Телохранитель-мамелюк по имени Рустам держал перед Наполеоном зеркало, пока государь намыливал щеки мылом с травяным запахом. Затем он взял бритву, лежавшую в тазике с горячей водой, и начал сбривать щетину осторожными движениями верху вниз.
Свои бритвы с перламутровой рукояткой император покупал в Англии, ибо бирмингемская сталь намного превосходила французскую.
Во время перемирия он купил десяток новых бритв и теперь с удовольствием думал о том, как гладко они бреют.
Перед бритьём император провёл час в ванне — в своё время мадам Бонапарт не пожалела сил, приучая детей к чистоте.
Находясь в ванне, император вымыл руки с миндальным маслом и тщательно протёр мыльной губой лицо, шею и уши.
Потом Наполеон тщательно почистил зубы. Зубы у его были великолепные — ровные и белоснежные от природы, и его личный зубной врач, можно сказать, получал свои шесть тысяч франков в год ни за что.
Как только император закончил бритьё, лакей побрызгал ему на голову одеколоном. Наполеон принялся растирать себе грудь и руки мочалкой, в то время как второй лакей делал то же с его спиной и плечами.
— Твоя сестра, как обычно, удивляет Париж безрассудством, — послышался мелодичный голос с другого конца комнаты.
Наполеон повернулся туда, где сидела его жена Жозефина.
«Как она хороша!» — невольно подумалось ему.
Наполеон все ещё любил жену. Для него она оставалась все той же миниатюрной молодой вдовой, в которую он был так безумно влюблён в юности и которая едва не разбила ему сердце своими бесчисленными изменами.
Каштановые волосы Жозефины уже подёрнулись сединой, но белоснежная кожа и звонкий мелодичный голос с лёгким креольским акцентом остались теми же, что много лет назад.
