И она не стала извиняться. Просто кивнула ему и зашагала по улице. Он не задавал вопроса, куда они направляются, решив разыграть холодность. Может, у него тоже есть тайна. Они добрались до Ван-Дейка, сели на семьдесят седьмой автобус, доехали до остановки на Смит-стрит, спустились в метро, сели на поезд и, по-прежнему в молчании, добрались до Манхэттена. На Хьюстон-стрит Ролли вышла и дальше припустила рысью. Крозетти догнал ее и не смог воспротивиться желанию спросить, куда они все-таки направляются. Холодность была ему не свойственна.
— К Мермельштейну, — ответила на его вопрос Кэролайн. — Он последний из оставшихся в городе оптовиков, кто продает лучшую кожу для переплета.
— И он продаст вам в розницу?
— Мистер Мермельштейн мне симпатизирует.
— А, ну да. Он тоже?.. — Крозетти изобразил жестом, что лапает ее.
Они поднимались по ступенькам к выходу из метро. Ролли резко остановилась.
— Нет, — сказала она. — Знаете, я сожалею, что рассказала вам о Сидни. Вы будете говорить так всякий раз, когда я упоминаю о делах с каким-то мужчиной?
— С этой минуты я все забыл, — ответил Крозетти, искренне пристыженный. В то же время он ощущал, что им манипулируют.
К тому же он не понимал, с какой стати она идет к какому-то оптовику. Все, имевшие отношение к торговле старыми книгами в Нью-Йорке, знали, что центр переплетного бизнеса находится в Бруклине. Крозетти хотел спросить и об этом, но промолчал, поскольку догадался сам. Букинисты и серьезные коллекционеры, конечно, имеют контакты в среде обычных переплетчиков. Если одному из них предложат «Путешествия» Черчилля по заниженной цене, он непременно свяжется с торговцами переплетным материалом, чтобы проверить, ремонтировалась ли книга. Никакому коллекционеру и в голову не придет, что продавец сделал все самостоятельно, из необработанной кожи. Крозетти был удовлетворен собственной сообразительностью; он считал полезным любое проникновение в хитроумные и не совсем честные замыслы Ролли.
По Хьюстон-стрит они подошли к старому зданию рядом со Второй авеню. Здесь, в лофте — на пространстве размером, наверно, с целый акр, — хранились шкуры разнообразных животных, наполнявшие воздух едким запахом. Прислонившись к одной из кожаных кип, Крозетти смотрел, как Ролли довольно долго торговалась с пожилым мужчиной в ермолке, старомодном черном костюме и шлепанцах. Складывалось впечатление, что они довольны друг другом, и Крозетти с интересом отметил, что Ролли искусно сменила манеру поведения. Она улыбалась Мермельштейну, пару раз даже рассмеялась и в целом выглядела более развязно и агрессивно, чем та Ролли, которую Крозетти знал. Сейчас она вела себя несколько… возможно ли это?.. несколько по-еврейски? Речь ее также убыстрилась, теперь в ней проступал провинциальный акцент.
