— — Не знаете, что сказать? — небрежно спросил он.
— Вы прерываете даже мои мысли, капитан Торн! Уголки его губ поползли в стороны, и скупая усмешка превратилась в широкую улыбку. Пряча ее, Колин наклонился над открытой шкатулкой с иголками и нитками. Его молчание совершенно взбесило Мерседес, и она повернулась к нему, чтобы отчитать его, но он уже с довольным видом вдевал нитку в иголку.
И у нее совершенно вылетело из головы все, что она хотела сказать ему.
— Почему вы возите с собой швейную шкатулку? — спросила она.
— Так делает всякий моряк, по крайней мере, если он хочет прилично выглядеть на берегу.
— И все моряки умеют так же хорошо шить, как и вы? Он пришивал оборку широкими ровными стежками.
— Кто лучше, а кто хуже, — прозаично заметил он.
— А как вы научились?
— Обычно — как все моряки. Зашивал паруса.
Он снова вдел нитку, на этот раз более тонкую, и стал обшивать крошечными стежками кромку. Мерседес передвинулась на другую сторону кровати, чтобы ближе видеть его.
— Вы не собираетесь надевать его? — спросил он.
— Что?
И тут она поняла, что он имеет в виду платье. Она все еще держала его перед собой, хотя уже и забыла, что закрылась им, заботясь о благопристойности.
— Да-да… конечно!
Колин склонил набок голову, но даже не посмотрел в ее сторону.
— Это только вопрос, — сказал он. — Никак не приказ.
Дрожь пробежала по телу Мерседес. Что он хотел этим сказать? Что он не против ее дезабилье? Это было бы ей как раз на руку! Мерседес не очень-то представляла себе, как она будет соблазнять мужчину, да еще такого бесстрастного, как Колин Торн. Но кажется, начало не такое уж плохое.
— Я подожду, пока вы почините мне юбку, — тихо сказала она.
Он лишь пожал плечами, хотя она рассчитывала на несколько другую реакцию. Тогда она слегка опустила платье. Бретелька лифа соскользнула у нее с плеча, но она не поправила ее.
Он поднял на нее глаза, и его взгляд уперся в ее кровоподтек на скуле.
— Расскажите, как это произошло, — потребовал он. Мерседес едва сдержала гримасу разочарования. Он не заметил ни атласной кожи ее обнаженного плеча, ни заманчивых округлостей груди. Нет, его пронзительные глаза углядели прежде всего ее недостаток. Мерседес неловко закрыла синяк рукой.
— Он ударил меня.
— Кто?
Вопрос смутил ее. Он задал его мгновенно, будто давно подозревал ее во лжи и хотел захватить врасплох, чтобы вытянуть из нее правду.
— Я не знаю его…
— Как же вам удалось убежать?
Она хотела было сказать, что сама вырвалась из рук воображаемого злоумышленника. Но потом остановилась на более правдоподобной версии.
