Она никогда не смогла бы сделать таких аккуратных стежков. Шов на плече был зашит безупречно. Горловина — самое сложное место, потому что здесь сама ткань треснула и разошлась, — была заштопана почти невидимыми стежками. Исчезла маленькая дырка на юбке, и был починен шов на талии.
Неожиданно для себя Мерседес почувствовала, как к глазам подступили слезы и запершило в горле. Но приступ утих так же быстро, как и начался, и глаза, к ее удивлению, остались сухими. Комок в горле тоже рассосался. Она так и сидела, держа платье перед собой.
— Спасибо!
Он не ответил на ее благодарность. А вместо этого поднял кленовую шкатулку в левой руке и указал на ее нижнюю юбку с порванной оборкой.
— Снимите — я ее тоже зашью.
— Нет, что вы! Зачем вам…
— Снимайте!
— Почему вы меня перебиваете? — спросила она, немного осмелев. — Позвольте мне по крайней мере возразить!
— Мисс Лейден, — сказал он, тщательно выговаривая ее имя, — если мне на нос садится муха, я не жду, когда она закончит свое дело. Я тут же ее сгоняю.
— Вы сравниваете меня с…
— Мне кажется, я выразился как нельзя более ясно. — Он увидел, как у нее слегка отвисла челюсть. — Вы удивлены, мисс Лейден? Да, это не очень лестно.
— Я не собираюсь льстить вам, вы невеж…
— Я имею в виду — вам не очень понравилось мое сравнение.
Она закрыла рот и крепко сжала губы.
— Все, это мое последнее слово, — решительно произнес он. — Снимайте вашу юбку, или, клянусь, я сниму ее с вас по частям!
Мерседес больше не сопротивлялась. Встав, она закрылась платьем, спустила юбку и швырнула ему.
— Осторожнее, мисс Лейден, — сказал он. — А то я могу подумать, что ваша благодарность — это только слова.
— Идите вы…
В ответ он лишь вопросительно поднял одну бровь.
— Ну? — сказал он, ожидая конца фразы. Мерседес блеснула серыми глазами.
— …к черту, — с вызовом сказала она. — Идите к черту! — И она бухнулась на постель, сама ошеломленная этой вспышкой ярости.
— Браво, мисс Лейден, — сказал Колин.
Он подошел к креслу, стоявшему позади Мерседес, по другую сторону кровати, чтобы скрыть от нее сдержанную улыбку удовлетворения, тронувшую его губы. Когда она разозлилась, в ее глазах прямо-таки молнии заблистали. Такое стоило увидеть еще раз.
— Это была, видно, не муха, а оса, — вслух размышлял он. — Клянусь, я даже почувствовал ядовитое жало.
Эти слова заставили ее вздрогнуть. Ей вдруг показалось, что нож, спрятанный на груди, стал огромным, как рыцарское копье. Неужели он знает о нем? Может, это завуалированный намек? Но как ему удалось…
