Кори разлил остатки вина по бокалам.
— А следующий сценарий пока еще только вырисовывается, — сказал он. — Время — семнадцатый век. Гражданская война во Франции.
— Что-нибудь про фронду? — спросила Гэрриет.
— Да. Но работы еще непочатый край.
Он взял со столика две книги — биографии французских аристократов семнадцатого века.
— Хочешь заняться делом, вместо того, чтобы забивать себе голову дурацкими романами? Вот, полистай биографии: может, найдешь что-нибудь, что сгодится в сценарий.
Гэрриет вытерла руки о Тритонову шерсть и взяла книги.
— Попробую, вдруг что получится, — сказала она.
Кори допил свое вино.
— Принести еще бутылку? — спросила Гэрриет.
— Нет уж. — Он усмехнулся. — Сегодняшнего утра мне надолго хватило. И вообще, я начинаю новую жизнь. Верховая прогулка перед завтраком, ни капли спиртного до семи вечера и к полуночи на боковую. Все, я решил прожить до глубокой старости.
— Утром я приготовлю тебе калорийный завтрак, — пообещала Гэрриет.
— Пожалуй, это будет уже слишком, — буркнул Кори. — Как вы сегодня пообщались с Самми?
Гэрриет засмеялась.
— Ничего, но она мне столько успела наговорить про свою хозяйку!..
— Надеюсь, ты не наговорила ей в ответ столько же про меня?
— Я сказала… — Она запнулась и, чтобы побороть смущение, затараторила дальше на одном дыхании:
— Сказала, что ты просто великолепен, а потом ты устроил скандал из-за этого телефонного звонка и все испортил, а еще на той неделе Самми ведет меня в какой-то бар, называется «Свободный вечер», там полно богатых финнов.
— Не думаю, что это очень удачная затея. Насколько я слышал, свободу в этом заведении понимают несколько однобоко.
Он дотянулся до столика и взял листок с эмблемой приготовительной школы, лежавший под толстыми биографиями.
— Что это?
— Послание от родительского комитета, — сказала Гэрриет. — Они собирают деньги на новое здание и решили теперь устраивать вечера для родителей. Всего за три пятьдесят танцы, ужин и бокал вина. По-моему, ты должен сходить: вдруг тебя там ждет счастливая встреча?
— Спасибо, я уже дал зарок не пить и теперь не могу отступаться от своего слова.
Слово Кори сдержал. Он стал пить и курить гораздо меньше, и хотя в его комнате иногда допоздна звучала музыка, к полуночи он почти всегда укладывался в постель.
По вечерам, когда Гэрриет кормила перед сном Уильяма, Кори обычно спускался вниз. Вообще они теперь проводили много времени вместе — разговаривали, читали, слушали пластинки, обсуждали наброски к новому сценарию. Гэрриет нравилась работа, которую Кори ей поручил: кажется, впервые после Оксфорда ей пришлось работать головой, а не только руками. Она стала больше следить за собой: ей надоело откладывать каждый заработанный фунт на черный день, хотелось купить себе что-то новое сегодня.
