На этих словах человечек поморщился и отвернулся. Внезапно над ними пронеслась белая стая. Треск птичьих крыльев отвлек обоих, и они посмотрели вверх. На одном из больших балконов, протянувшихся вдоль фасада жилого дома, на перилах и заботливо пристроенных дощечках осели белые голуби. И Кир, и Вольдемар знали о Никитской голубятне, а вот две девушки с активной пергидролью в волосах, выдававшей пригородную прописку, не знали. Они оживились, заверещали, завертелись посреди улицы и принялись снимать на мобильные телефончики не указанную в путеводителях достопримечательность.
– Насчет нового заказа… – Вольдемар проводил восторженных девиц. – Работа срочная, оплата щедрая. Я бы сказал, щедрая не как обычно, а сверх того. Нужна всего одна копия. В натуральную величину. Один к одному, плюс ваши пять сантиметров. В остальном – никаких выкрутасов.
– Понятно, – кивнул Кир.
К условиям, логичным или абсурдным, Кир относился как к антуражу. Главным всегда оставалось одно. Оригинал.
– Так что делать-то будем? – Кир не выдержал затянувшейся паузы.
– «Пир королей», – прошелестел Вольдемар и направился на другую сторону улицы.
– Что? – Кир растерянно последовал за ним. – «Пир»? Кого? Филонова?..
– Вас это удивляет? – не оборачиваясь, осведомился посредник.
– Да как вам сказать…
Кир задумался. «Пир» – была тревожная и мрачная картина. Жилистые, сухие, словно мертвые, короли, собравшиеся за столом, всегда казались ему большой семьей. Родственниками, дождавшимися друг друга по ту сторону тепла, света и жизни. Темные стены и своды зала, в котором они «пировали», и были покоями смерти, и недоношенный младенец, сидящий на руках одного из взрослых, казалось, выскользнул из одной темноты и, минуя наш мир, сразу попал в другую, хорошо знакомую ему тьму небытия.
Кир проводил взглядом женщину в огромных солнцезащитных очках, делавших ее похожей на фантастическую муравьиху. Она толкала перед собой детскую коляску и громко кричала в телефон: «Зачем ты мне звонишь? Не надо! Не надо мне больше звонить. Ты понял? А? Нет, ничего не слышу!»
– Вы знаете, что он несколько дней после смерти пролежал, накрытый этой картиной? – переждав крик, спросил Кир.
– Знаю. Умер в Ленинграде зимой, во время блокады. От голода. Все эти дни искали доски на гроб, – Вольдемар спешил так, словно хотел убежать от собственной тени.
Кир едва поспевал за ним. Его спутник напоминал изящную шахматную фигурку, которую зимний ветер гнал по полю невидимых квадратов.
