Генри Киллигрю тоже бывал там, он стал ее другом с того самого дня, когда она попросила его помочь освободить Розу. Теперь она знала, что он один из любовников леди Каслмейн, но и Розы тоже, и что он — самый большой лжец в Англии. Приходил сэр Джордж Этеридж, медлительный и добродушный, все здесь звали его «Кроткий Джордж». Другим гостем, приходившим к ней в дом, был Джон Драйден, невысокого роста поэт с прекрасным цветом лица, написавший уже несколько пьес и обещавший написать еще одну — специально для Нелл.
Он сдержал свое обещание, и вскоре после возвращения в Лондон Нелл играла в пьесе «Секретная любовь, или Королева-девица»; роль Флоримеля, написанная специально для нее, стала самым большим успехом в ее карьере.
Весь город ходил смотреть миссис Нелл в роли Флоримеля: Драйден создал образ сорвиголовы, создания остроумного, хорошенького, озорного, смешно передразнивавшего всех и вся. Другими словами, Флоримель был копией Нелл — и Флоримель очаровал весь Лондон!
Теперь она смогла позабыть то ужасное время, когда свирепствовала чума, она смогла позабыть нищету, пережитую в Оксфорде, — так же как в начале своей карьеры она позабыла бордель в переулке Коул-ярд и ту жизнь, когда она была продавщицей апельсинов в партере. Нелл умела сделать жизнь восхитительной не в самые худшие времена и помнить из своего прошлого только то, что позже называешь приятными воспоминаниями.
Карла Харта она потеряла. Он никогда так и не простил ей, что тогда она выбрала свою семью, а не его. Нелл пожимала изящными плечиками. Она любила его, когда так мало знала о любви! Любовь ее была робкой, доверчивой, пробной. Она была благодарна мистеру Карлу Харту и не держала на него зла за то, что теперь он с удовольствием проводил время с миледи Каслмейн.
Сейчас ей больше всего нравилось важно прохаживаться по сцене в громаднейшем напудренном парике, из-за которого она казалась еще меньше, чем была на самом деле, — фигура нелепая и очаровательная в то же время, полная энергии, полная жизнерадостности и очарования уличного мальчишки, заставлявшая публику партера подпрыгивать на своих местах от удовольствия и хохота, а каждую молоденькую зрительницу — подражать Нелл Гвин.
А в конце пьесы она плясала свою любимую джигу.
— Ты должна сплясать джигу! — сказал Лей-си. — Молл Дэвис привлекает в Герцогский театр своими танцами. Ей-Богу, Нелли, она милейшее создание — эта Молл Дэвис… но ты милее всех!
Нелл отворачивалась от его восхищенных взглядов; ей не хотелось казаться неблагодарной человеку, который сделал для нее так много. Но она и слышать не хотела в то время ни о каких любовниках.
