Блэйд выругался про себя и сделал глубокий вдох.
— А сейчас, госпожа, раз я буду играть для вас, вы должны дать мне обещание.
Она недоверчиво взглянула на него.
— Какое обещание?
— Обещайте, что не убежите, если мое пение не понравится вам.
— Я не могу даже предположить, что ваш голос может быть неприятным, милорд.
— Итак, вы обещаете?
— Да.
Хитрость оказалась удачной, и он начал петь — спокойным, ровным голосом, как пел он темными ночами в спальне Клод. Сначала он спел о Тристане и Изольде, об их несчастной любви, затем об Артуре и Ланселоте. Сгустилась темнота, и гостиная понемногу погрузилась во мрак, усиливший атмосферу интимности.
Блэйд почувствовал, как Ориел слегка отодвинулась от него, поэтому он чуть сдвинулся на стуле, и его колено снова коснулось ее плеча. Одновременно он стал петь тише, и девушке пришлось чуть податься вперед, чтобы лучше слышать слова. Она смотрела, как его пальцы пробегают по струнам, в ее глазах появился блеск, а на щеках — румянец. Захваченный этой переменой в ней, он забыл об инструменте, и его пальцы замерли.
Она смотрела на него снизу вверх, ее губы были приоткрыты, и он видел, как вздымается и опускается ее грудь. Никто из них не проронил ни слова, пока звук последней тронутой им струны не затих в тишине. Его тело тоже дрожало подобно струне.
Блэйд опустил лютню и стал медленно наклоняться, пока их губы не встретились. Сжав лицо девушки в своих руках, он сильнее прильнул к ее губам. Она сделала слабую попытку уклониться, но он, горя от нетерпения, жадно приник к ней. Он чувствовал вкус ее губ-теплых, сочных, притягательных. Лютня упала на пол, Блэйд крепко обнял девушку. Ориел пыталась сопротивляться, но борьба лишь усилила его пыл.
Его язык глубоко проник в ее уста, и на какое-то время она затихла в его объятиях, позволив ему провести языком по ее шее. Руки ее скользнули под его камзол, нежно поглаживая кожу.
Почувствовав прикосновение ее рук, Блэйд вновь впился поцелуем в ее губы, одновременно лаская грудь.
Ориел, вздрогнув, вскрикнула и уперлась кулаками в его плечо, почти рядом с раной. Он, приглушенно застонав, ослабил объятия, и она, неожиданно высвободившись, опрокинулась на спину, непроизвольно раскинув ноги. Блэйд хрипло рассмеялся, чтоб скрыть исступленное желание, которое вызвала в нем эта поза.
— Наглый и распущенный хам, — сказала она. Натянув платье, она встала на колени.
Блэйд подскочил к ней и сжал ее руки.
— Нет, госпожа, вы не можете уйти. Я бы хотел довести нашу сладостную игру до конца.
