– Было бы очень смешно, – сказала она.
– Еще бы.
К Лауре вернулась солидность. Она задумчиво глядела на него.
– Вы думаете, мы будем дружить?
– Дело взаимного согласия. Тебе нравится эта идея?
Лаура подумала.
– Это немного странно, – с сомнением сказала она. – Дружат обычно дети, они вместе играют.
– Не рассчитывай, что я буду играть с тобой «Каравай-каравай, кого хочешь выбирай»!
– Это для маленьких, – с упреком сказала Лаура.
– Наша дружба будет протекать, безусловно, в интеллектуальном плане.
Лаура была довольна.
– Я не совсем понимаю, что это значит, но мне нравится.
– А значит это, что мы будем встречаться и обсуждать темы, представляющие взаимный интерес.
– Какие темы?
– Ну… например, еда. Я обожаю поесть. Думаю, ты тоже. Но мне шестьдесят лет, а тебе – сколько? Десять?
Вне всякого сомнения, наши мысли на этот счет будут различными. Интересно. Будут и другие темы: краски, цветы, звери, история Англии.
– Вроде жен Генриха Восьмого?
– Именно. Произнеси имя Генрих, и девять человек из десяти вспомнят жен. Какое оскорбление для человека, прозванного Справедливейшим Принцем Христианского Мира и первостатейного государственного деятеля, – а его вспоминают только за попытки получить законного наследника мужеского пола! Его мерзкие жены не имеют никакого значения для истории.
– А я думаю, что его жены очень важны.
– Ага! Уже дискуссия.
– Я бы хотела быть Джейн Сеймур.
– Почему так?
– Она умерла, – исступленно проговорила Лаура.
– Но умерла и Нан Буллен, и Катерина Говард.
– Их казнили. Только одна Джейн была за ним замужем год, родила ребенка и умерла, и все ее ужасно жалели.
– Что ж, твоя позиция понятна. Пошли в другую комнату, может, нам чаю дадут.
* * *
– Какое замечательное чаепитие! – пылко воскликнула Лаура.
Она обежала глазами булочки со смородиной, рогалики, эклеры, сандвичи с огурцом и огромный неудобоваримый и жирный кекс с изюмом. И хихикнула:
– Вы меня ждали! Хотя , у вас каждый день так?
– Упаси Бог!
Они дружно принялись за еду. Болдок съел шесть сандвичей с огурцом, Лаура – четыре эклера и попробовала понемножку всего остального.
– Я рад, что у тебя хороший аппетит, – сказал Болдок, когда они закончили.
– Я все время хочу есть. И меня никогда не тошнит, как Чарльза.
– Хм, Чарльз. Я думаю, ты по нему тоскуешь.
– Да, очень. Правда.
Кустистые седые брови Болдока поползли вверх.
– Ну, ну. Кто говорит, что не правда?
– Никто. А я скучаю – честное слово.
