– Но тогда – разве можно любить слишком сильно?
– Да! – рыкнул он. – В любом деле бывает свое слишком. Слишком много есть, слишком много пить, слишком много любить…
Он процитировал:
– Есть тысяча обличий у любви,
И все они несут любимым горе.
Набей этим трубку и кури, юная Лаура.
* * *
Лаура вернулась домой, улыбаясь про себя. Как только она вошла, из задней комнаты показалась Этель и заговорщическим шепотом произнесла:
– Тут вас ждет джентльмен – мистер Глин-Эдвардс, совсем юный джентльмен. Я провела его в гостиную. Велела подождать. Он ничего – я хочу сказать, не бродячий торговец и не попрошайка.
Лаура слегка улыбнулась; но суждению Этель она доверяла.
Глин-Эдвардс? Она такого не помнила. Наверное, кто-то из летчиков, которые здесь жили во время войны.
Она прошла в гостиную.
Ей навстречу стремительно поднялся совершенно незнакомый молодой человек.
С годами это впечатление от Генри не изменилось. Для нее он всегда был незнакомцем. Всегда оставался незнакомцем.
Открытая, обворожительная улыбка на лице молодого человека вдруг стала неуверенной. Казалось, он был огорошен.
– Вы мисс Франклин? – сказал он. – Но вы не… – Улыбка опять стала широкой. – Я полагаю, вы ее сестра.
– Вы говорите о Ширли?
– Да, – с видимым облегчением сказал Генри. – Мы с ней познакомились вчера на теннисе. Меня зовут Генри Глин-Эдвардс.
– Присаживайтесь. Ширли скоро придет, она пошла на чай в викариат. Хотите хереса? Или лучше джин?
Генри сказал, что предпочитает херес.
Они сидели и разговаривали. У Генри были хорошие манеры, в нем была обезоруживающая скромность. Обаяние его манер могло бы даже вызвать раздражение. Он говорил легко и весело, без запинок, но был безукоризненно вежлив.
Лаура спросила:
– Вы сейчас живете в Белбери?
– О нет. Я живу у моей тети в Эндсмуре.
Эндсмур находился отсюда в шестидесяти милях, по другую сторону от Милчестера. Лаура удивилась. Генри понял, что от него требуется какое-то объяснение.
– Я вчера уехал с чужой ракеткой. Ужасно глупо. Так что сегодня решил вернуть ее и найти свою. Мне удалось раздобыть бензин.
Во взгляде его была мягкая ирония.
– Нашли свою ракетку?
– О да. Удачно, правда? Я вообще ужасно небрежен с вещами. Во Франции все время терял сумку.
Он обезоруживающе хлопал ресницами.
– А раз уж я здесь, я решил заглянуть к Ширли.
Уж не мелькнуло ли в его лице смущение? Если так, то это неплохо. Лучше, чем бескрайняя самоуверенность.
Молодой человек был привлекателен. Очень привлекателен. Лаура отчетливо ощущала исходящее от него обаяние. Чего она не могла объяснить себе, так это нарастающего чувства враждебности к нему.
