Мадлен скривилась.
- Неустанно повторял: "Стыд и позор! Такую славную женщину так беспардонно стращают и унижают!" Клялся, будто уверен в моей невиновности, но ведь следует явить здравомыслие... Учесть веские свидетельства... Предлагал признаться в преступлении, свалить все на исчезнувшего мужа, заявить, что поддалась его уговорам, согрешила ради великой любви, не ведая, что творю. "Никогда бы вы не пошли на государственную измену, миссис Эллершоу - нет-нет, я ведь успел с вами познакомиться, и знаю это! Положитесь на милосердие суда; отделаетесь легким подзатыльником и условным приговором..."
Наступило молчание. Несколько минут мы ехали, размышляя каждый о своем. Затем спутница продолжила:
- Временами казалось, целый мир нетерпеливо ждал, покуда глупая, упрямая, ополоумевшая от волнений и потрясений тварь наберется ума и признается в несовершенном преступлении. Даже мистер Барон, взявшийся меня защищать. Он откровенно заявил: шансов оправдаться почти нет; нужно просить о снисхождении. Прокурор готов уступить, уведомил мистер Барон. Да только я не собиралась возводить напраслину на себя и Роя! Попробуй после этого хоть когда-нибудь утверждать, что невиновна!
Мадлен сглотнула.
- Как адвокат, соглашаюсь: разумнее было бы внять их настояниям. Наверное, вняла бы, имей полное представление о том, что такое провести восемь лет в Форте Эймс! Без права на досрочное освобождение, без надежды на будущее...
Вертя баранкой, я протиснул "мазду" сквозь небольшую дорожную пробку. Минуту спустя машина вновь прибавила скорости. Мадлен возобновила рассказ.
- Короче, Делленбах не щадил усилий, пытаясь убедить подопечную, склонить к признанию... И еще кое к чему... Окончилось тем, что я велела ему держать язык за зубами, а лапы на привязи. Велела резко, весьма убедительно и подробно. Это было тактической ошибкой. В автомобиле Делленбаха наверняка стоял микрофон, тираду мою подслушали, записали; бьюсь об заклад, что не раз и не два прокручивали пленку впоследствии, покатываясь со смеху и балагуря насчет бедолаги Джима, потерпевшего эдакое фиаско. Делленбах болезненно самолюбив, на роже написано. И, конечно, затаил неутолимую злобу. Даже на суд явился: полюбоваться мои падением с аристократических высот... Насладиться.
Я сощурился.
- Так... Подытожим. Получается, именно Беннетт и его люди ворвались к вам в ту памятную ночь? Арестовали, допросили, а потом вели следствие?
- Не полностью, не до самого конца, но вели. Вовлечены оказались все, включая местную полицию. Ведь Рой исчез, и слово "убийство" произнесла я сама... Но правильно: в основном довелось иметь дело с Беннеттом, а Джим Делленбах состоял у него подручным.
