Она, добрая душа, позвонила мне из своего номера:
– Ладно, забыли. Но все это подтверждает треп о том, что прыщи бывают от воздержания. Тебе надо все-таки попробовать, дружок, хотя бы в лечебных целях.
– Хорошо. Твоя кандидатура все еще в силе?
Она бросила трубку.
Когда я не разъезжал по миру, то все свое время посвящал Этель. Она была в восторге от моего успеха. То была лучшая пора нашей дружбы – как она это называла. После того, как мы вместе провернули дело с «Истинным путем», между нами установилось полное согласие. С гордостью галантного рыцаря я рассказывал ей о своих победах. Владычица моих мыслей презирала мир моды и неизменно одобряла меня.
– Ты – единственный террорист, которым я могу восхищаться, – сказала она однажды.
– Что ты имеешь против манекенщиц?
– Против них лично – ничего. Мне ненавистна сама эта система, она – оскорбление красоте.
– Ты имеешь в виду их заработки?
– Больше всего меня возмущает не это. Я не выношу, когда мне безапелляционно навязывают стандарт прекрасного. Если красота перестанет быть субъективной, кому она вообще нужна?
Моя любимая была еще большей идеалисткой, чем я. Я обожал ее.
Тем временем уже шел монтаж знаменитого экспериментального художественного фильма. Надо было придумать ему название. Все выступали с идеями. Я тоже:
– Может быть, «Быка за рога»?
– Нет, – покачал головой режиссер. – Не те ассоциации.
– «Из ненависти к красоте», – предложила моя любимая.
– Пошло, – отверг Пьер.
– Как это пошло? – вмешался я. – Это слова Мисимы.
– Мисима – это пошло, – изрек великий артист, очень довольный собой.
На другой день мы узнали, что он назвал свой фильм «Удел человеческий есть мимолетный тропизм».
Он говорил «тропизьм». Таким образом он поставил рекорд, уместив в пяти словах смешное название, претенциозное высказывание, лишенное смысла утверждение и неправильное произношение.
Никто так и не понял, почему он выбрал именно это название, которое, в силу своей бессодержательности, подошло бы всем на свете произведениям, то есть не подошло бы ни одному.
Возможно, поэтому наш режиссер так им гордился.
Однажды утром я проснулся с температурой. К жару я всегда относился благоговейно: в нем наличествуют все черты мистического транса – возбуждение, галлюцинации, оцепенение, анорексия, бессвязная речь. Я был так рад своему недугу, что тотчас позвонил любимой, чтобы похвалиться.
– Я сейчас приеду, – сказала она, не дослушав про очистительные свойства высокой температуры.
