Но не в меньшей степени, чем отсутствие воды, ее поражали голые, диковинной формы скалы, поднимающиеся из земли. Они были выше самых высоких зданий, которые Ева когда-либо видела, самых разнообразных цветов и оттенков — господствовали ржавые, кремовые, золотые тона, отличались массивностью и полным отсутствием швов.
Иная скала была похожа на спящего зверя, другая — на гриб. А вот сейчас группа скал напоминала Еве готический собор с контрфорсами из монолитного камня.
Рено встал в стременах и посмотрел назад. Горы виднелись темно-голубым пятном на горизонте. Он мог закрыть их рукой. Пустая сухая долина, по которой они ехали, не давала никакой возможности укрыться ни им, ни их преследователям.
— Похоже, что лошади Слейтера окончательно сдались, — сказала Ева, вглядываясь в даль.
Рено неопределенно хмыкнул.
— Означает ли это, что мы можем разбить лагерь пораньше? — с надеждой спросила Ева.
Он посмотрел на нее и улыбнулся.
— Это зависит… — начал он.
— От чего?
— От того, бьет ли еще родник, который отец Кэла отметил на карте. Если он существует, мы наполним канистры и разобьем лагерь подальше от него.
— Подальше? — удивилась Ева, полагая, что ослышалась.
— Да, девочка. В пустынях только дурак либо армия разбивает лагерь рядом с водой.
Ева подумала и вздохнула.
— Я понимаю, — с несчастным видом сказала она. — Остановиться у воды — все равно что оказаться на перекрестке.
Рено кивнул.
— А далеко до родника?
— Несколько часов езды.
Когда Ева замолчала, Рено посмотрел на нее. Несмотря на трудное путешествие, выглядела она хорошо: все такие же блестящие и эффектные волосы… та же живость ума…
Но особенно радовало Рено то, что Ева разделяла его влюбленность в эту суровую страну. Об этом свидетельствовали и ее вопросы, и сосредоточенное молчание, когда она рассматривала каменные скалы, изваянные природой, на которые он ей указывал.
— А родник этот большой? — спросила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Ванну.
Мысль увидеть Еву нагой у воды мгновенно сказалась на теле Рено. Чертыхнувшись про себя, он заставил выбросить из головы воспоминание о тугих коралловых сосках, напрягшихся от его ласк.
Рено запрещал себе подобные картины, ибо это лишало его всяких сил. Он отличался недюжинным самообладанием, но в то раннее утро он практически потерял контроль над собой.
— Ты можешь набрать в ручье воды и принять ванну, — произнес он ровным голосом.
Ева мурлыкнула от удовольствия, отчего по телу Рено пробежала чувственная волна.
