Только моя - Элизабет Лоуэлл

Лондон, 1867 год

— Жениться на тебе, малышка? — Вулф Лоунтри громко рассмеялся, кружа ее в танце. — Не будь смешной. Что общего между полукровкой — охотником за мустангами и английской аристократкой?

— Я шотландка, а не англичанка, — машинально произнесла Джессика Чартерис.

— Я знаю, — Вулф улыбнулся, как и тогда, много лет назад, когда дергал ее за длинные косы, желая подразнить. — Ты клюешь на приманку, прямо как голодная форель.

Пытаясь за кокетливостью скрыть решимость и страх, Джессика откинула голову назад и улыбнулась Вулфу.

— Это был бы гениальный союз, — сказала она горячо. — Тебе не нужны наследники, потому что у тебя нет ни земель, ни титулов, которые надо кому-то передать. У меня нет ни нужды в деньгах, ни стремления к брачному ложу. Мы оба обожаем тишину и дружескую беседу. Мы любим скакать на лошадях, охотиться и читать у камина. Что еще требуется для женитьбы?

Непринужденный смех Вулфа привлек внимание великосветского общества, собравшегося на вечер в честь двадцатилетия Джессики. Вулф проигнорировал эти взгляды — он приучил себя не обращать внимания на аристократические колкости. Человек, которого здесь называли «виконтовым дикарем», давно понял, что его место в Америке, а не в Англии с ее титулами и холодным презрением к незаконным сыновьям.

— Жениться на тебе…

Вновь повторив эти слова, Вулф покачал головой, но, вопреки своему благоразумию, в душе он не мог сдержать радости, что танцует с ней, с феей, чьи каштановые волосы казались почти совсем темными, и лишь прямой солнечный свет выявлял их огненный оттенок.

— Малышка, я соскучился по тебе, по твоей резвости и шалостям. За эти несколько минут я смеялся больше, чем за несколько лет без тебя. Я попрошу лорда Роберта привезти тебя, когда он приедет в очередной раз поохотиться. А твой будущий муж не спортсмен? Лорд Гор — так, кажется, его зовут? Я должен познакомиться с твоим женихом. Он сегодня здесь?

Страх овладел Джессикой, и она сбилась с плавного ритма вальса. Вулф подхватил ее и со свойственной ему тактичностью помог опять войти в танец.

— Прости меня, — пробормотал он. — Я сегодня неловок.

— Ты все прекрасно понимаешь. Неловкой была я, а не ты.

Хотя голос Джессики казался беспечным, Вулф почувствовал, что под этой безмятежностью скрывается нечто другое. Пока молодые люди вальсировали, он смотрел в ее темные глаза и с трудом верил тому, что видел. Ушел в прошлое худенький ребенок с зелеными глазами, огненно-рыжими волосами и звонким смехом. Вместо него появилась ослепительной красоты молодая девушка, которая приводила его в смятение. Но в этом он отказывался признаваться даже себе.