Рамир почувствовал, как заныла раненая нога.
— Сука ты, — сказал он, кривя губы.
— Вы убьете ее, — откликнулся Умник.
Цыган молчал. Некоторое время в тишине палатки были слышны только скрип и треск помех.
— Вы должны убить ее, — произнес свободовец. — Но теперь я не могу вам доверять, не могу положиться на вашу репутацию. Вот что — принесите мне ее голову. И не пытайтесь обмануть, Цыган, у вас ничего не выйдет. Знаете, что я сделаю? Я дам Слону наводку на Крепость, не уточняя подробностей. Ребята Слона будут ждать вас на выходе из Могильника, со стороны Оазиса. И я вместе с ними. Если вы не предъявите мне голову девушки или другое убедительное доказательство ее смерти, я назову Слону ваше имя. Если предъявите — что-нибудь придумаю. В конце концов, скажу людям Слона, что нужный им человек погиб в Могильнике. Вы поняли меня, Цыган?
— Да.
— Так вы убьете ее? Или мне поговорить со Слоном?
Сталкер сморщился, словно от сильной внутренней боли. Внутри все перевернулось, к горлу подкатила тошнота. Во рту пересохло, лицо горело. Рамир сглотнул.
— Ладно, — хрипло сказал он. — Я сделаю это.
— Поклянитесь.
— Что за детский сад, Умник?! — вспылил Рамир. — Иди на хрен, я сказал, что сделаю это!
— Поклянитесь, — упрямо повторил свободовец. — Это слишком важно. Я должен быть уверен.
— Да пошел ты!
— Вы не закончили дело в Лысой балке, как собирались. Я понимаю, вам попался серьезный противник, но ведь и вы не новичок?
— Я убью старого дьявола! — взбеленился Цыган. Из динамика донеслось:
— С ним можете делать что угодно, это меня не касается. Главное — девушка. Вы обещали, что все закончится на Мосту. А теперь вообще решили отказаться от задания. Поэтому мне нужны гарантии того, что дело будет сделано. Ведь мы с самого начала могли бы обойтись лишь шантажом — но мы хорошо платим вам!
— Да с чего вы решили, что я сдержу клятву?! — зарычал Цыган.
— Потому что вы поклянетесь здоровьем матери и честью рода; — холодно ответил Умник. — И закончим наконец, вы отняли у меня слишком много времени. Или все же хотите разбираться с бригадой Слона?
Рамир сник. У него больше не было аргументов. Его тошнило, волнами накатывала слабость, оставляя пустоту в солнечном сплетении. Он чувствовал себя сдувшимся воздушным шариком.
— Клянусь, что убью ее или умру сам, — сказал он в микрофон и отключился.
Потом кое-как поднялся, стараясь не опираться на раненую ногу, которую при каждом движении пронзала такая боль, словно сквозь мышцы протаскивали колючую проволоку. Его охватил гнев, сталкер с рычанием пнул рюкзак. Опять накатила слабость. Задыхаясь, Рамир стоял посреди палатки и бормотал цыганские проклятия. Во всем виноват этот старый дьявол — зверолов! Надо убить его, в первую очередь убить его!
