– Ага, – проговорил Тополев. – Значит, к нам он в добром здравии не придет?
– Ни к нам, ни к матери, – сказал Тарас. – Он даже не помнит, была ли у него когда-нибудь мать. Он пойдет к кому-то другому… К кому, как полагаешь?
– К девушке, – резонно ответил Антон.
– И это вряд ли, – покачал головой Петровский. – К кому-то, с кем у него были связаны сильные переживания. Стрессовые. Скорее, к своим бывшим подельникам. Эх, знать бы, где это…
Петровский решительно завел машину.
– Значит, так, Антон, – сказал он. – Давай-ка поступим следующим образом. Отправишь людей прочесывать лес. Это первое. Второе. Постарайся выяснить о нем все. Где родился, вырос, в какой школе учился, институте. Третье. Группы к родителям, к девушке, если есть, на прежнее место работы. Далее. Подключи отдел Нестерова. Оставь под рукой несколько человек. Запусти сканеров. Свяжись с нашими в ментовке, может, там что проскочит. Опять же больницы… Если его скрутит серьезно, не исключен шанс обращения в «скорую помощь».
– А обычно сильно бывает?
Петровский покосился на Антона.
– Обычно, – подчеркнул он, – очень сильно. Выворачивает наизнанку в полном смысле этого слова.
Антон помолчал.
– Не могу себе представить, – признался он.
– И не надо. Просто поверь на слово – это очень, очень больно. И если хоть что-то всплывет, мне звони немедленно.
Тополев кивнул.
– И все-таки, Тарас Васильевич, на что мне особенно обратить внимание? – спросил он напоследок.
Петровский пожал плечами:
– На телевизор и радио. Найдет он своих или нет, след за ним все равно останется. И след этот, к несчастью, будет кровавым…
Беглец
1.
Лес оказался совсем небольшим.
Минут через десять он вышел на опушку, ежась от холода. Мокрая высокая трава превратила джинсы в тяжелые влажные доспехи, да и сам он напоминал себе бойца, возвращающегося домой с нелегкой войны. С победой ли? Он не знал. Судя по тому, как и где он очнулся, – вряд ли.
Впрочем, о том, где находится его дом, он тоже не имел ни малейшего понятия. Впереди была дорога. Редкие машины проносились по мокрому асфальту. Присев на корточки, он вгляделся внимательнее и чуть слышно рассмеялся. Троллейбусные парки в деревнях не строят, как, впрочем, и хороших асфальтовых дорог.
Город. Москва? Память молчала.
Через несколько шагов он почувствовал, что шагает по воде. Он присел, раздвигая траву, и наклонился, пытаясь разглядеть в луже собственное отражение. Ничего, кроме неясного белесого контура, его глаза, уже привыкшие к темноте, увидеть не смогли. «Ладно, – подумал он. – Главное сейчас – постараться привести себя в порядок».
