На низеньком столике было угощение: баурсаки, зажаренные в бараньем сале, зеленоватая острокислая брынза, засахаренный миндаль, вяленая сладкая дыня, соленые арбузы, крупный, янтарного цвета, кишмиш.
Семенов прихлебывал из пиалы кумыс, исподтишка приглядываясь к Адамсырту. Султан учтиво осведомился о цели его путешествия. Он задавал вопросы осторожные и вкрадчивые, а слушая ответы, откидывал голову и замирал в полной неподвижности.
— Наши племена раздирают родовые распри, враги используют эти распри против нас, — сказал султан. — Сарыбагиши — подданные кокандского хана — захватывают земли и скот, уводят в плен богинцев. Сарыбагиши сильны, их много, они выгоняют богинцев с родных земель. У богинцев осталась только надежда на покровительство русского царя. Степные киргизы переходят в русское подданство, чтобы спастись от полного уничтожения. Вот почему я и перешел на сторону белого царя, — говорил Адамсырт, и нельзя было понять, радуется он или же печалится своему русскому подданству.
— Я — ученый, и меня огорчают раздоры и междоусобные войны ваших родственных между собою племен, — сказал Семенов. — Меня привлекает мирная жизнь киргизов, их обычаи, песни, легенды. Меня интересует природа Киргизской степи и Небесных гор — вот цель моего путешествия.
Адамсырт молчал, недоверчиво сузив глаза. При слабом огоньке оплывающей свечи фазаньи краски его халата медленно гасли. Теперь он напоминал ворона со степного кургана.
— Небесные горы можно увидеть с высоты Аламана лишь на раннем рассвете, — зачеркнул Адамсырт своими словами слова Семенова.
Петр Петрович лежал на душной кошме и видел в отверстие юрты черный круг неба с маленькими острыми звездами. За юртой раздавался гортанный напев чабанов, стороживших стада Адамсырта. Унылая мелодия распарывала ночную тишину, бесконечная и однообразная, как степь. Семенову думалось: печальная мелодия эта стремится к звездам, но, обессиленная, обрывается в пустоте. И снова приподнимается к звездам…
Небо, забрызганное пятнами зари, медленно зеленело, когда они достигли вершины Аламана. Вид с Аламана был необыкновенно хорош и беспределен, но на юго-востоке тучи закрывали Небесные горы. До них еще было двести верст, и Семенову пришлось придушить свое желание.
Молодой султан вел Петра Петровича новой тропой на речку Коктал. На берегу этой речушки было второе летнее пастбище Адамсырта. Оборванные чабаны окружили своего хозяина. Их лица, обожженные пыльными ветрами, глаза с голодным блеском, руки и ноги, израненные верблюжьей колючкой, удручали Семенова. А юрты их напоминали грязные вонючие бугры. Полусгнившие кошмы и облезлые верблюжьи кожи свисали с деревянных кареге, перед входом валялись бараньи кости, в закопченных котлах остывал чай, подернутый пленкой бараньего жира.
