Капитан кавказской наружности, довольно плотный, листает мой формуляр и говорит с сильным акцентом:
– Ты смотри, я думал, здоровый мужчина, а это совсем птенец! – Он обводит всех
взглядом, приглашая посмеяться с ним вместе. Офицеры молчат, а капитан не унимается: -
Штурман, да? Кассы штурмуешь?!
Как они узнали? Где Венька? Что с Толиком? Неужели взяли обоих? Не может быть, чтобы кто-то из них раскололся. Но тогда как могли вычислить меня?
– Я вас не понимаю, гражданин начальник.
Капитан подходит ко мне вплотную и двумя руками пытается взять меня за подбородок. Я
привстаю, сжимаю его кисть и сильно оттягиваю вниз.
– Гражданин начальник, я прошу подобных вещей со мной не повторять, чтобы не было
недоразумений.
Капитан с трудом вырывает руку.
– Смотри, какая птичка! – говорит с обидой.
Это начальник райотдела по борьбе с бандитизмом Заал Георгиевич Мачабели. Потом у нас
с ним будет много встреч, я расскажу о нем отдельно, а сейчас он отходит в сторону, потирая запястье, а ко мне приближается нечто человекообразное в чине старшего лейтенанта, с низким лбом, прикрытым волосами. Это Васильев – с ним тоже впереди будет еще много встреч. Он в яловых сапогах и с тяжелым брюхом, которое вываливается из-под ремня.
– Мы знаем, что ты боксер, но тут бокс не поможет. Я вот сейчас как врежу тебе сапогом!
– говорит он.
Я не лезу за словом в карман:
– Глядя на вас, старший лейтенант, я не ожидал услышать ничего умнее.
Меня увозят в тюрьму, бросают в камеру к ворам. От них я кое-что узнаю о своих
товарищах.
Веньку арестовали раньше меня. К нему в камеру втолкнули суку по кличке Джейран – он был в побеге, ему пообещали, что если он расколет Веньку, то на штрафняк не попадет. Глядя на жестоко избитого человека, Венька не мог подумать, что это подсадная утка. Так начальству управления стало известно мое и Толино участие в ограблении кассы. Оперативники не успели выполнить данное Джейрану обещание. Через пару дней его убили
– я не знаю кто.
Толю схватили, но он не признавался. В тюрьме ему насаживали на голову металлический
обруч, как на бочку, сзади подворачивали гайку до хруста лобовых костей, но он никого не назвал. Через много лет Толю Страшнова убьют суки на 37-й дистанции и тело сожгут в топке.
Мачабели таскает меня на допросы, я не сознаюсь. Когда конвой выводит меня из его кабинета в очередной раз, он угрожает:
– Заговоришь у меня в другой камере!
Что он имеет в виду, я начинаю понимать, когда меня вталкивают в особую камеру, какие
