– Чтобы найти смысл, смотрят в книгу, – шутливо ответила я. – А у нас с вами получаются словопрения.
– Чего же лучше! – вдохновился маулви.
– Разумеется! – согласилась я.
Я бы еще долго его дразнила, но язык у меня едва поворачивался – так я изголодалась.
– Скажите, зачем вы так насмехались над маулви? – спросил я Умрао-джан.
– Ах, знаете, об этом не стоит спрашивать. Бывают такие люди, – на них только взглянешь, и уже поневоле смех разбирает.
– Да, – согласился я. – Вот и при виде бритой макушки руки так и чешутся – хочется по ней шлепнуть.
– Верно! Это вы точно подметили.
– Так, ну а что смешного было в маулви-сахибе? – осведомился я.
– Трудно сказать. Этого не объяснишь. Человек он был довольно молодой. И собой недурен: смуглый, лицо простоватое, волосы длинные. Он и бороду носил, но отрастил ее как-то нелепо, а усов у него и следа не было. Штаны его были подтянуты чересчур высоко, огромный колпак из пестрого ситца был ему велик и сползал на лицо. Говорил он как-то чудно: очень быстро открывал и закрывал рот, неестественно подтягивая кверху нижнюю губу, а его козлиная бородка потешно тряслась. При этом он издавал какой-то странный звук носом. Казалось, будто он, разговаривая, все время что-то жует, а рот закрывает как можно быстрей, словно боится, как бы оттуда что-нибудь не выпало.
– Может быть, он в самом деле что-нибудь ел? – спросил я.
– Нет, жвачку жевал.
– Надо сказать, что многие маулви – бесталанные учителя – любят корчить рожи, пугая дураков и вызывая смех умных, – заметил я. – Глядеть на них прелюбопытно.
– Слушайте дальше. У него была еще одна странность: разговаривая с кем-нибудь, он то и дело отворачивался от собеседника.
– Ну, уж это просто из вежливости, – сказал я. – Ведь, беседуя, он, наверное, брызгал слюной.
– Но вот, – продолжала свой рассказ Умрао-джан, – я прервала нашу беседу и вынула из кармана рупию. Маулви, решив, что я хочу сделать пожертвование, поспешно протянул руку. Однако он все же сказал:
– На что вы ее даете?
– На в высшей степени нужное дело, – ответила я с улыбкой. – Я, да будет вам известно, очень проголодалась. Пошлите купить какой-нибудь еды.
– Да, да, понял, – смущенно пробормотал маулви, словно прося прощения за свою ошибку, а я подумала: «Понял, как же! Да ты бы окаменел, если бы все понял». – Потому я и говорю: «На что вы ее даете», – продолжал он. – Разве нельзя найти еду здесь? Можно!
– Можно вообще или можно сейчас? Для себя или для других? – решила я уточнить.
