Родины, что соседствовали с другой стороны, занимались непонятно чем. Большой сад, огромный дом, высокий забор, широкие ворота. К ним я зашел, когда умер старший Родин.
Во дворе переговаривались старушки. Пришел с матерью и Валька
Молчанов.
– Что в дом не заходишь? – спросил Валька.
– А можно?
– Можно. Заходи.
В тесной, с низким потолком, комнате стоял странный запах.
Покойник ли источал его, или кто-то что-то там нахимичил, но запах был такой, что надо было срочно возвращаться на воздух.
Старик Родин лежал в гробу с мраморным лицом. На лбу белая повязка. Для чего она? И вообще для чего я сюда пришел?
Во дворе Вальки не было. Он стоял за воротами с пацанами и предупредил:
– К вам кто-то приехал.
У дома стояла "Волга" из Госбанка. Приехал дядя Боря.
Дядя привез сестру Шарбану.
Все собрались во дворе. Тетушка держала за руку папу и приговаривала: "Кудай блед". Дядя Боря молча смотрел по сторонам.
С крыльца ругалась на Шарбану матушка. С бегающими новогодней гирляндой, глазами, тетушка торопливо оправдывалась. Шарбану со свистом и ревом вбирала в себя воздух, без умолку тараторила, плакала навзрыд. Шкодно у нее получалось. Дядя Боря подошел к маме.
С другой стороны встал папа. Они уговаривали матушку простить
Шарбану. Мама не унималась. Дядя Боря махнул рукой и отошел. Папа твердил: "Болды, болды…".
Поносила матушка сестру за какую-то неблагодарность и обзывала ее: "Кара бет! Коргенсиз!". Тетушка всплескивала руками, сквозь слезы смеялась от маминой непонятливости и никак не могла втолковать, как глубоко неправа старшая сестра.
Вдруг она затихла и поманила меня к себе. Сняла с запястья часы и, вложив мне в ладонь подарок, свернула мои пальцы в кулак: "Это тебе на память обо мне". И трубно заревела: "У-а-а-у…!" Я испугался. Она, что, собралась умирать? Но часики были аккуратные, миниатюрные, змеился сверкающей цепочкой браслет.
Оплакивать тетушку некогда. Я вылетел со двора.
Валька Молчанов с пацанами еще не ушли и крутились у ворот Родиных.
– Гляньте, что у меня…
– Ни фига себе! – протянул Молчанов. – Дай позырить… Да они же золотые! Смотри, и проба есть.
– А ты как думал?
– Чьи?
– Мои.
– Твои?! – Валька криво усмехнулся. – Знаем, какие твои… У мамаши спер.
– Сдурел? – обиделся я. – Тетя подарила…Законно.
– Законно? А что ж она дамские подарила?
– Ну… – я задумался, – Других с собой не было.
Я пошел к себе. Дядя Боря и папа продолжали успокаивать маму.
Первый вал прошел. Матушка еще отплевывалась, но ворчала уже больше по инерции. Тетушка смеялась и что-то рассказывала отцу. Папа хитро улыбался. Дядя Боря растоптал недокуренную сигарету и повернулся ко мне. Посмотрев пристально в глаза, вдруг резко и зло спросил:
