— Умри, Рыжая тварь! — взревел дэй'ном, вонзая шпоры в бока своей лошади.
Они сшиблись с грохотом, осыпая друг друга ударами, рыча и задыхаясь от ненависти. Длинный меч Рыжего высекал искры из вражьего нагрудника. Сванни храпела и норовила укусить гнедую хан'гора за холку. А вокруг кипел бой, униэн прикрывали своего князя со всех сторон, не давая никому приблизиться с тыла. Кто-то падал под копыта гарцующих коней, кто-то захлебывался кровью.
— Смерть! Смерть! За мной! Руби! — надрывно кричал где-то недалеко Хефейд.
Униэн подхватили его вопль.
— Смерть!
Мэй блокировал мощный удар сотника, принимая его на гарду. Мечи протяжно заскрежетали друг об друга, искря крошечными голубыми сполохами. В какой-то миг воины буквально соприкоснулись носами. Хан'гор попытался пырнуть Рыжего в бок кинжалом. Не тут-то было. Рыжий сам когда-то сделал эту кольчугу, вложив в её хитрое мелкое плетение все мастерство, каким обладал.
— Скользкая мразь, — прошипел сквозь зубы дэй'ном, имея в виду не только удивительные свойства кольчуги. — Я тебе кишки выпущу!
— Размечтался…
Клинок Мэя с жутким хрустом врезался врагу чуть выше ключицы, разом покончив с недолгим спором. Рыжего окатило горячей пряной кровью из разрубленной артерии. Целый миг он ничего не видел. Но и этого мгновения хватило для того, чтобы пропустить удар чем-то твердым по колену. Не будь Сванни такой умной и тренированной — лететь бы Мэю на землю. Он сразу же перестал чувствовать ногу.
Нога, слава Богам, оказалась на месте. Наколенник спас.
— Милорд, что с вами? — встревожился Хельх, не отходивший ни на шаг от своего господина во время боя.
— Ничего, — выдохнул Мэй. — Вперед!
К Лойсу боль! К Лойсу!
Пленных униэн не брали, дорезав раненых. Дэйном не молили о пощаде. Те, кто отправлялся в разбойничий набег, знали на что шли. Когда война объявлена с соблюдением всех традиций, тогда — да, все как положено: плен, выкуп, обмен. Впрочем, так выходило далеко не всегда. В Войне Северных Народов никто никого не щадил, никто не обменивался пленными, являя миру ужасы чудовищных пыток и массовых казней. Дэйном по этой части превзошли всех, но и первые запросили пощады. Помнится, тогда обезумевший после резни в Дон-Аэгли Мэй приказал вешать по одному дэй'ном каждую дюжину шагов до самого Лот-Алхави. Она до сих пор зовется Дорогой Висельников. Полуразрушенная Аэгли, по улицам которой текли настоящие реки крови, стояла перед глазами Рыжего. Он жаждал мести так неистово, что заставил содрогнуться даже своих соратников. Тех пленников, кто дошел до столицы, закопали в землю живьем. Несколько лет по всему Тир-Луинену ходили упорные слухи об одержимости Мэйтианна'илли.
