«Серебряные» гвардейцы косились на Отступника с опаской и недоумением. В самый бы раз просить о милости, дабы государь даровал право совершить над собой ритуальное самоубийство. Глядишь, в знак былой дружбы Альмар сделает одолжение. Напротив, Рыжий словно вознамерился доказать всем собственное преступное равнодушие и жестокосердие. И доказал.
Кто видел его на прощании с Финигасом, до сих пор убеждены, что Мэйтианн не скрывал своей радости. Как же! С таким отцом — неведомо, что лучше: его любовь или пренебрежение. Тайгерн вырос в тени своих братьев, почти невидимкой для папаши, и на загляденье, насколько он приятнее остальных! Умница, красавец, кавалер, каких поискать еще.
Мэю же было глубоко наплевать на весь мир, пусть думают, что хотят. Разве не твердят мудрецы всех времен и народов, что истина рано или поздно торжествует и каждому воздастся по делам и свершениям? Разве он не сделал все, что было в его скромных силах? Сделал! А доказывать кому-то свою невиновность, и, паче того, оправдываться он и не подумал.
— Я знаю — он меня ненавидел, — прошелестел над ухом голос Альмара.
Он нарушил все мыслимые правила, обращаясь к отцеубийце напрямую. За что Мэй мысленно поблагодарил своего друга и короля.
— Он всех ненавидел, всех, кто хоть в чем-то превосходил его самого, — ответствовал Мэй бесстрастно. — Ты — не исключение. Порой, он даже меня готов был убить.
Отступник старался как можно меньше шевелить губами. Зачем Альмару лишние неприятные разговоры?
— Забавно, что ты так думаешь. Насколько я знаю — Финигас даже во сне видел эту корону, — государь заботливо поправил символ власти. — На твоей голове. Слов нет — на красных волосах она смотрелась бы великолепно.
— Ты же понимаешь…
— Я все понимаю, — перебил Рыжего король. — Ты бы никогда… и тому подобное. Не до такой степени цепко я держусь за эту штуку, и будь моя воля, то кто знает… Но я ведь не просто такой себе Альмар Гваэхард, я гораздо больше.
Мэй слишком хорошо знал его, чтобы понимать — Маро говорит не о личных амбициях. За Альмаром стояли влиятельные и могущественные люди, и без их поддержки все было бы несколько иначе. Никто не сможет удержаться на вершине власти, опираясь исключительно свое чувство равновесия. Столкнут, столкнут и растопчут в лепешку.
— Считаешь, он умер весьма своевременно? — хладнокровно поинтересовался Рыжий, кивнув на догорающий костер.
— Все случается именно тогда, когда должно случиться, — молвил государь.
