Тогда, вечером, не подозревая еще обо всей этой галиматье, я с удивлением наблюдал, как тщательно готовится бачевская помещица к этому никчемному визиту. Мне-то ясно было, что эти люди, – по словам Тетки, уже раз предлагавшие ей поделить выкопанный в парке клад, обещая хранить молчание, а если нужно то и помощь оказать, – всего-навсего самые обыкновенные воришки, каких немало в наших, не избалованных божьей милостью краях.
После первых же Теткиных слов: «Сундук я откапывала открыто, чего скрывать, своя ведь собственность», – я понял, что за цель преследовали тайные визиты людей, которые выдавали себя за старых товарищей Молодого Барина и во имя этой дружбы требовали от его сестры поддержки для якобы пробуждающихся к жизни «новых центров протеста». Выдумка с этими «центрами» доказывала, что во главе шайки обманщиков стоял кто-то, хорошо знавший здешние взаимоотношения и местную интеллигенцию. Таким путем – и я с ним вполне согласен – легче всего было вытянуть у скаредной владелицы Охотничьего Домика запертые в тяжелом сундуке драгоценности.
– Знаешь, мой милый, они допытывались, нет ли там, кроме драгоценностей, каких-либо иностранных монет. Я спросила, что именно они имеют в виду, а они мне на это, что, мол, руководство новой освободительной армии депонировало в свое время какое-то состояние и теперь его никак не могут отыскать. И, понимаешь, – засмеялась Тетка, – я должна была помочь им в этих розысках. На это требовалось ни мало ни много – несколько сот долларов и золотых рублей, на которые они, от имени своей организации, обещали выдать мне долговую расписку. От имени своей организации! – воскликнула она. – Мне это хорошо знакомо, и я не позволю снова обесчестить память моего брата.
– А что вы, тетя, намерены им сказать? – недоверчиво спросил я.
Трезвость взглядов бачевской барыни невольно внушала уважение. Не понимая истинных причин столь внезапного нежелания оказать помощь освободительным организациям, я, как нельзя более ошибочно, усматривал причины реалистических взглядов Тетки в обычной ее феноменальной скупости.
«Она так упорно боролась за каждый клочок земли, что теперь, верно, чувствует себя типичной деревенской богачкой», – подумал я, с усмешкой глядя на ее сморщенное от солнца лицо, так непохожее на белый лик давней помещицы.
– Ясно, что скажу, – рассеянно ответила она. – Видишь, как я для них одеваюсь. Это позволит припомнить кое-какие события. Нет уж, больше нас не обманешь. Хотя, – прибавила она, помолчав немного, – нас и тогда не удалось обмануть. Нет. Только слишком дорого все это обошлось…
