Потом, конечно, все эти огромные обиды плавились и растворялись в крохотном, но негасимом золотом огне любви… Правда, растворялись не до конца; шлак и зола
скапливались в другом уголке её сердца, там, где безответно клокотал вопрос «как
становятся чародеями?». От этого соседства последний потихоньку превращался в «как мне стать чародеем?», в сладко-мстительное мечтаньице хорошего урока Юзу – самой осуществить то, что так безуспешно он пытается сделать.
А тут как раз забрезжило решение загадки. В нескончаемых попытках найти ответ на вопрос она принялась перелистывать сказки, баллады, старинные романы, в которых речь хоть немного шла о чародеях. И наткнулась на повторяющуюся закономерность: там, где говорилось о том, как человек стал на путь чародеев, часто мелькала символика полной луны, «позвавшей в дорогу». Слишком часто, чтобы быть просто совпадением…
Ей давно была известна безвредная привычка чародеев собираться в Башне в полнолуние и проводить там всю ночь напролёт. Она сама однажды попала к ним. Тогда, позапрошлой зимой, когда их с Граженой зачем-то туда понесло.
Что-то в этом во всём было.
Что-то внутри неё было молчаливо уверено в том, что её путь к Юзу лежит через полнолунное путешествие в Башню. И что если Юза как следует проучить, он
перестанет быть таким несносным. А когда он перестанет быть несносным, всё у них тут же наладится.
Сегодня как раз полнолуние.
И встреченный ею Айна-Пре шёл как раз в сторону Башни.
Сердце билось молотом. Закусив губу, Дженева подняла взгляд к синеющему в приближении ночи выцветшему небу.
И приняла неодолимое решение: ночь может быть прохладной, нужно захватить накидку.
Дорога хорошо знакома, опускающиеся сумерки нисколько не сбавляют скорости
целеустремлённого движения. Вот и он, высокий тёмный силуэт Башни на почти таком же тёмном фоне ночного неба. Дженева внимательно всмотрелась в отсветы жёлтого пламени в самом верхнем ряду окон. С этой стороны здания свет горел только там. Да ещё справа, за рядом дрожащих ив, скромно прятался отливающий красноватым серебром диск восходящей луны.
…И как живой озарился памятью образ того далёкого заброшенного сада, промелькнул всеми своими до сих пор не потускневшими картинками – летящими по небу преддождевыми облаками, травинкой на губах, взахлёб рыдающей Граженой, поднимающимся из-за пышного куста смородины седым незнакомцем, малопонятными поворотами забавной беседы – вплоть до вспоминания непустых интонаций в словах
