Разсказывая о своемъ сн передъ королемъ и его свитою, она пла такъ нжно и трогательно, съ опущенными руками и восторженнымъ поднятымъ кверху взоромъ – словно видя на облак таинственнаго палладина – что публика не была въ силахъ сдерживаться дольше, и оглушительный взрывъ апплодисментовъ и криковъ вырвался изо всхъ угловъ театра, даже изъ корридоровъ, точно громкій залпъ цлаго ряда пушекъ.
Скромность и грація, съ которою артистка раскланивалась на вс стороны, еще больше разожгла восторгъ публики. Какая это женщина! Видно, что она хорошо воспитана! А что касается ея душевной доброты, то вс невольно вспоминали подробности ея біографіи. Она посылала ежемсячно деньги престарлому отцу, чтобы тотъ могъ прилично жить на поко, и этотъ счастливый старикъ слдилъ изъ Мадрида за успхами дочери по всему свту.
Какъ это было трогательно! Нкоторыя дамы подносили къ глазамъ кончикъ пальца въ перчатк, а въ райк какой-то старикъ хныкалъ, закутавшись съ носомъ въ плащъ, чтобы заглушить плачъ, Сосди смялись надъ нимъ. Ну, ну, голубчикъ, нечего ревть!
Представленіе продолжалось среди всеобщаго восторга. Глашатай предлагалъ присутствующимъ выступить на защиту Эльзы. Ладно, нечего. Публика, знавшая оперу наизусть, была посвящена въ тайну и знала, что никакой смльчакъ не выйдетъ на защиту Эльзы. Тогда выступили, подъ звуки зловщей музыки, женщины въ вуаляхъ, чтобы увести ее на казнь. Но все это были лишь шутки; Эльза находилась въ полной безопасности. Но когда храбрые брабантскіе воины заволновались на сцен, завидя вдали таинственнаго лебедя и лодку, и въ свит короля произошло полное смятеніе, публика тоже невольно зашумла и заерзала на стульяхъ, кашляя, вздыхая и вертясь, чтобы приготовиться къ молчанію. Какой интересный моментъ! На сцен долженъ былъ появиться знаменитый теноръ Франкетти, великій артистъ, про котораго шла молва, что онъ женился на испанк Лопесъ, ища противовсъ своему отцвтающему таланту въ юности и чудномъ голос жены. Кром того, это былъ великій маэстро, который умлъ преодолвать трудности съ помощью искусства.
И вотъ онъ появился на сцен, стоя въ маленькомъ челн, опершись на длинный мечъ, держа въ рукахъ щитъ и сверкая стальною чешуею на груди. Гордая, вызывающая фигура этого рослаго красавца, котораго вся Европа носила на рукахъ, приближалась, гордо выпрямившись во весь ростъ и сіяя съ ногъ до головы, точно серебряная рыба.
Въ театр наступила глубокая тишина, точно въ церкви. Теноръ глядлъ на лебедя, словно тотъ былъ единственнымъ, достойнымъ его вниманія существомъ, и въ мистической обстановк раздался тихій, нжный, еле слышный голосъ, точно долетавшій откуда-то издали.
