- Знаете что? - сказал он. - Давайте не будем касаться науки, моей науки, - подчеркнул он. - Тут мы действительно не сговоримся.
- Хорошо, - согласился сдержанно дядя, - не будем касаться вашей науки. Но дело-то ведь очень простое. Двадцать лет вы боролись против нас...
- Двадцать лет, вы сказали, - перебил его отец, как будто подсчитывая. - Больше, много больше. Я боролся с вами с первых же дней моей сознательной жизни, а мне уже шестьдесят лет.
- Как вы, ей-Богу, любите красивые фразы! - поморщился дядя. - Вот к вам действительно приложимы слова вашего любимого писателя Сенеки: "Мы погибаем от словоблудия". Вы боро-лись, говорю я, против нас всеми средствами, от благотворительных лекций до организации этого вашего псевдонаучного института. Вы с кучкой ваших сотрудников занимались моральной парти-занщиной, называя это наукой. В то время мы не имели физической возможности призвать вас к порядку и сражались наименее эффективным оружием, взятым из вашего же арсенала, - печатным словом. На вашу ругань мы отвечали тоже руганью.
- Вы отвечали клеветой, сударь! - сказал отец и стукнул кулаком по столу. - На серьезные научные доводы вы отвечали фиглярством этого шута горохового Кенига!
Дядя прищурившись смотрел на отца.
- Ого! - сказал он с удовлетворением. - Я вижу, вы сердитесь, значит, Кениг вам причинил все-таки серьезное огорчение.
- Вот что, - сказал отец серьезно и поднялся было с кресла. - Вы знаете, я не играю краплеными картами и всякое шулерство мне органически противно. В особенности когда это касается науки. Вы помните, у нас уже был как-то разговор на этот счет.
- Но наука-то, наука-то! - закричал дядя. - Наука-то не существует сама по себе, наука-то тоже чему-то служит. Неужели вам ваши друзья не объяснили даже этого? Если бы дело касалось только обезьяньих черепов, мы дали бы вам играть в них сколько угодно. Верьте моему честному слову, - мы до сих пор не повесили ни одного собирателя марок или нумизмата. Но вы задели нас в самом больном месте - в вопросе происхождения нашей расы, в вопросе крови и чести нации, - и мы этого допустить не можем. Против инсинуаций вашего института и собственно ваших мы боролись - охотно соглашаюсь! - тоже инсинуациями. Мы говорили с вами тогда словами. Теперь, когда мимо вашего института проходят наши войска и ползут наши танки, у нас могут быть и иные доводы. Ведь мы и пришли затем, чтобы положить конец всяким спорам, которые ведутся совершенно бесплодно вот уже в течение семи лет. Теперь мы можем добиться последней ясности во всех вопросах - и, конечно, добьемся ее.
