- Вот это другой разговор, - одобрил отец. - Это мне понятно. Так что же вы от меня хотите? Давайте-ка внесем эту необходимую ясность в наши отношения.
- Давайте, - согласился дядя. - И начнем тогда с азов. Вы знаете, что мы стоим на точке зрения принципиального неравенства человека человеку. Мы боремся против вас потому, что вы заразили мир жалостью. В веселое и славное время средневековья, во время господства единого разумного бога из всех богов, сотворенных человеком, - грубой физической силы, то есть попросту, когда в истории действовал тот же безжалостный и спасительный закон естественного отбора, что и в природе, все было в относительном порядке. Относительном, говорю я, потому что поклонники неполноценных и уродливых тварей существовали все время. К сожалению, жалость к ним пока неотъемлема от человека.
- Вам нравится средневековье? - с интересом спросил отец.
- Ни в коем случае! - энергично покачал головой дядя. - Это пройденный этап, и никогда он не повторится снова.
- Ну конечно, - согласился отец, - тогда были только костер, топор и петля, но явились вы - и оказалось, что для того, чтобы облагодетельствовать человечество, нужны еще удушливые газы.
- Вот что... - Дядя встал и оттолкнул стул, его большие, рысьи глаза потемнели и стали еще глубже. - Вот что, профессор...
- Да, да, - откликнулся отец.
Дядя вынул из кармана портсигар, открыл его, достал длинными, тонкими пальцами папиросу, но курить не стал, только сломал ее и бросил на пол.
- Вот что, профессор, - сказал он наконец, с трудом подбирая слова. Говорить нам с вами в таком тоне бесполезно. Если вы расположены острить, мне остается только сесть в автомобиль и уехать.
- И тогда разговор со мной докончит Гарднер, но без всякой философии и цитат, не так ли? - спросил отец, улыбаясь.
- А вам хотелось бы непременно довести до этого? - Дядя вынул новую папироску и стал шарить по карманам, разыскивая зажигалку. - Я специально и приехал, чтобы не допустить такого исхода.
- По собственной инициативе приехали? - полюбопытствовал отец и протянул ему зажигалку.
Дядя не мигая, в упор посмотрел на отца, потом высек огонь и стал закуривать.
- Мы же с вами все-таки родственники, - сказал он не особенно уверенно.
- Ах, так? - кивнул головой отец. - Ну хорошо, я слушаю дальше.
- Вам все-таки не удастся меня вывести из себя, - сказал дядя. Все-таки не удастся, хотя, видимо, вам этого очень хочется. Я уйду, только высказав вам все, что должен сказать.
