Я просил их целовать и ласкать одной другую, и это наше единение, наша полная раскрытость друг другу, навстречу изливающейся из нас любви, и вправду создавало ощущение рая, царства вечной женственности, высочайшего надчеловеческого счастья. Мгновениями мне становилось искренне жаль большинства людей, тянущих жизнь среди забот, делишек, довольствующихся законной женой или супругом, а то и телевизором и ни разу не соприкоснувшихся с чудом всеобъемлющей любви, безграничного взаимного доверия и интимнейшего слияния нескольких человеческих существ. Признаться, более чистых эмоций в сексе я не испытывал ни до, ни после этого случая. Казалось, даже мой неистовый бес разнежился, раскис в ту ночь, пустив прозрачные тягучие слюнки…
Веселая, беззаботная, сладкогрудая Тома появлялась у Эли и после. Ее задорный смех поныне звенит в моих ушах и будит во мне сладкую грусть. Увы, ничто не повторяется…
Как-то она намекнула мне, что до меня у Эли был жених, исполнительный директор того же агентства, весьма положительный, «устоявшийся», по выражению Томы, молодой человек, с которым Эля порвала якобы из-за меня.
Мне посчастливилось повидать его, этого высокопоставленного Элиного жениха. И даже иметь с ним беседу.
Произошло это утром. Моросил мелкий дождичек, воздух был насыщен сыростью, как в моечном отделении бани. Я только что посадил Элю на автобус и, стоя у остановки, тщетно пытался отыскать ее лицо в конгломерате человеческих голов, спрессованных за задним стеклом. Едва автобус отвалил, одурело покачиваясь, как у обочины рядом со мной почти беззвучно притормозила новенькая изумрудно-зеленая «Ауди». Дверца приоткрылась, и из-за нее высунулась круглая, с нежным пушком волос голова. Из-под расстегнутого бежевого пальто тянулся почти до асфальта длинный темно-зеленый (под цвет авто) шарф.
– Прошу вас, сядьте в машину, – прозвучало негромко, но требовательно.
Я не двинулся с места.
– Нам необходимо перетолковать, – прибавил обладатель головы и автомобиля, заметно раздражаясь.
– С какой стати? – грубовато ответил я, с первых же секунд почуяв, что все это связано с Элей. – Кто вы такой, чтобы мне хотелось с вами толковать?
– Я тоже не знаю, кто вы такой, – выдохнул он, и пухлое лицо его слегка порозовело. – Я не знаю вашего имени! – продолжал он, все более приходя в истерическое состояние. – Мне нет до этого дела! Но я спрашиваю: зачем вам Элеонора?! Зачем именно она, когда для таких, как вы, полно девиц соответствующего пошиба?! Для вас она игрушка, вы, растлитель!
