- А во-вторых, - продолжил подполковник, - рассудите сами. Вы же умный человек. Я привык жить на определённом уровне. А когда лопнул банк и сгорели все деньги, пришлось перебиваться на одно жалованье, на жалкие шесть тысяч со всеми обмундировочными-командировочными. При этом под рукой имелся товар, за который кое-кто был готов платить очень хорошие деньги. Ну и в-третьих. -Лицо Шахова перекосилось, из чего следовало, что он всё же задет “выродком” за живое. - Про отцов и детей мне проповедовать не нужно! Лучше никакой дочери, чем законченная морфинистка. А так - мне спасение, ей избавление. Dixi[3].
Он зажёг новую папиросу и с наслаждением затянулся.
- У, скотина… - жарко прошептал Алексею на ухо князь. И мечтательно прибавил: - Чем хамить, лучше бы кинулся он на генерала… Ух я б тогда! Тебе-то хорошо, ты хоть немножко душу отвёл, когда его брал.
- Мало, - так же тихо, но с большим чувством ответил Романов, думая: вот есть гуманные люди, противники смертной казни, те же Достоевский с Толстым. Теоретически и нравственно они, наверное, правы. Но предъявить бы Фёдору Михайловичу со Львом Николаевичем господина подполковника да посмотреть, не сделают ли для него великие гуманисты исключение.
Его превосходительство метнул на шепчущихся взгляд, двинул бровями. Офицеры сделали одинаковые каменные лица.
- Ладно, про отцовские чувства не буду. - Жуковский расстегнул крючок на воротнике кителя, словно ему стало трудно дышать. - Давайте поговорим про виселицу, которая вас ждёт не дождётся.
Рука Шахова тоже схватилась за горло. Выходит, не такие уж стальные были нервы у изменника.
- Вы как, не поможете нам выйти на германского резидента? - небрежно, словно о каком-нибудь пустяке, спросил Жуковский.
Князь толкнул Романова коленкой: слушай, учись - начинается.
Тем же светским тоном арестованный осведомился:
- А что? Это избавило бы меня от виселицы?
- Безусловно. В обмен на резидента вы получите пистолет с одним патроном. Даю слово офицера.
Шахов разочарованно наморщил нос.
- Хоть бы что-нибудь новое придумали! На черта мне такие одолжения. Тем более что в этом случае одолжение вам сделаю я. Избавлю от неприятного судебного процесса. Скандал в прессе, нагоняи от начальства. А так застрелился раб Божий, и всё шито-крыто. Нет уж, батенька, мне пожалуйте суд, да по всей форме: с прокурором, с адвокатом. Немцы вон как наступают, уже Варшаву цапнули. Пока суд да дело, апелляция-конфирмация, они, глядишь, и Москву с Петроградом возьмут.
