– Что за роль вы мне приготовили?
Он аккуратно отложил карандаш и сказал:
– Не исключено, что жениха, – при этом лицо его оставалось абсолютно безмятежным, даже наивным. Дескать: «А что такого я сказал?» – Знаешь, наши партийные начальники почему-то любят родниться с интеллигенцией. Так сказать, с прослойкой.
– Д-да… – выдавил Черноусов. – Да здравствует новая историческая общность людей – большой бутерброд. Хлеб – крестьяне, колбаса – рабочие, а мы вроде тоненького слоя масла между ними. Интересно, кто этот бутерброд лопает?
– Что? – Лисицкий нахмурился. – Ты это к чему?
– Ни к чему, просто так, – рассеянно ответил Черноусов и поднялся из кресла. – Не морочьте мне голову, Николай Степанович. Интеллигенция, прослойка… Ерунда какая-то. Может, по-человечески объясните?
– Можно и по-человечески… – Лисицкий задумчиво посмотрел в сторону. – Вообще-то я тут навел справки. Позвонил кое-кому. Так вот, Виктор, не исключено, что ты выступишь в качестве психотерапевта. Видишь ли, Григорий Николаевич тебе не все сказал. У его дочери, Светланы, которую ты будешь опекать, некоторое время назад случилось несчастье. Нервный срыв. Около полутора месяцев она пролежала в клинике. Подробности мне неизвестны.
Разговор с Василенко и его просьба настолько поразили Черноусова, что конечно же, он забыл о Наталье. То есть, о том, что она должна была позвонить. И вспомнил об этом только подъезжая к дому. Вернее, на троллейбусной остановке, напротив дома. Настроение у него испортилось окончательно. Вообще ситуация выглядела сомнительно – если не сказать большего. Что бы там Лисицкий ни говорил, но фактически вместо нормального человеческого отпуска Черноусову предлагалась роль няньки при психически ненормальной дочке московского шишки. «Почему я? – уныло подумал он. – Почему в такие истории вечно влипаю я? В конце концов, неужели у такого папаши не могло найтись кого-нибудь поближе и понадежнее, чем провинциальный журналист, которого он никогда не знал? Его упоминание о статье, конечно же, связано со Лисицким. Позвонил, спросил…» Об отношении к нему редактора тоже можно было сделать малоутешительный вывод – если из всего, написанного и опубликованного корреспондентом Черноусовым он сумел вспомнить и назвать только прошлогоднюю статью о БАМе.
Виктор остановился у подъезда и задрав голову посмотрел на окна пятого этажа.
В его квартире горел свет. Поскольку ни у кого, кроме Натальи, не было вторых ключей, он бодро направился к лифту, готовясь к легкому скандалу по поводу отсутствия в назначенное время (интересно, какое время следует считать назначенным?).
