В ту эпоху люди относились к подобным материям весьма трепетно. Исходили предки из того, что бог правду видит и, соответственно, не даст ее попрать. Ничего зазорного не видели люди шестнадцатого века в том, что вызванный на поединок приглашает вместо себя биться «профессионала», закладного бойца. Разумеется, предварительно общественности объяснялись резоны — почему имярек не вышел вступиться за попранную честь лично.
Соответственно, имелись в городах и селах мастера боев на ристалищах, и не только одиночки, от природы годные для кровавых потех, но и целые семьи, даже артели.
Тем и жили, «кидая шапку» вместо толстых купцов, дряхлых помещиков и калечных воинов. Ремесло денежное и смертельно опасное. Нетрудно представить себе, как горек был сей хлеб в эпоху отсутствия медицины в современном ее понимании, а также известной грубости нравов…
* * *
Самыми знаменитыми бойцами считались в Северной пустоши те, кого именовали каликами перехожими, скоморохами и иными названиями. Бродили они из города в город, из села в село. Работой никакой не брезговали, но более всего предпочитали биться на кулачках или оружными. Так называемый «народный театр», умудрившийся просуществовать до нашего времени, так же вышел из этой среды. Случались среди калик и знаменитые гусляры, и сказители… Чурались они только двух вещей — ратной службы на князей, да массовых драк «стенка на стенку».
Вот такие молодцы, овеянные мрачной и недоброй славой, явились на подворье Зализы.
* * *
Опричник Северной Пустоши имел в столице покровителя, боярина Толбузина. Московский боярин, будучи ранен, повздорил с кем-то, и повздорил крепко.
Дело дошло до судного поединка. И Толбузин нанял калику.
Скорее всего, если серьезно отнестись к идее Божьего Суда, кругом не прав был в споре покровитель Зализы, ибо его «наемная рука» проиграла. Мало того, сам закладной боец пал замертво. Случай почти небывалый, к слову сказать…
Но калики отступную сумму златом да серебром с боярина брать не стали.
— Ты отнял у нас человека, — сказали они. — Так человека и отдай.
Толбузин было осерчал, собрался гнать их взашей из усадьбы, но мудрая и повидавшая жизнь бабка отговорила.
— Навлечешь на себя горе. Калики — народ темный. Кто говорит — божьи люди, кто — чертовы. Но всяк тебе мудрый человек скажет: откуда бы ни брали они силушку свою, ее у них много. Проклянут — на весь род проклятье ляжет.
Толбузин бабкиных слов не испугался, но призадумался — а как станут артельщики мстить? Удар кинжала, яд, порча какая — что же ему, на улицу не показываться теперь? А потому решил отплатить, как попросили.
