С этими словами старый воин начал потихоньку пятиться и пятиться — в какой-то момент его нервы не выдержали, и он кинулся бежать. Агарий мчался со всех ног, не разбирая дороги, проламываясь сквозь кустарник, начисто забыв, что всего в паре гонов его поджидает остальной отряд. Со всего хода он наскочил на свою лошадь, отлетел на пару шагов назад и плюхнулся на землю.
Спустя несколько секунд следом выскочил Зализа и с ходу несколько раз огрел деда плетью:
— Ты что ломишься?! Дороги не видишь?! Выдать нас хочешь?!
Агарий сжался, потихоньку приходя в себя, и испуганно напомнил:
— Так колдуны ведь…
— Что вы там узрели такое?
— Три десятка русских дружинников, полста ливонцев, и еще полтораста незнамо кого… — Зализа покосился на деда. — На колдунов похожи…
— Откель здесь? — удивился Василий. — Только одна лодка мимо засеки проплыла!
— А может, остальные с Новагорода пришли? — подал голос Феофан. — О новой измене с ливонцами сговариваются?
— Тогда струги их с той стороны от стойбища чухонского, — сразу ухватился за первую правдоподобную мысль опричник. — Нужно обойти этот стан вкруг, посмотреть.
Зализа поднялся в седло, надел и тщательно застегнул шлем:
— Только таиться надо с ревностью. Услышат нас — несдобровать.
Чухонцы ухитрились поставить свое стойбище чуть ли не на единственном окрест сухом месте, и огибать колдовской стан пришлось густо поросшим брусникой рыхлым торфяником, в который ноги лошадей проваливались едва не до колен, но засечники прошли и приблизились к Неве кленовой рощей. Отсюда хорошо виднелся берег со странными разноцветными холмами, шатрами, крытыми шкурами шалашами. Однако на воде покачивалась одна-единственная маленькая ладья.
— Воевода, — шепотом окликнул Зализу Осип и указал в просвет между деревьев. Там по тропке с холма спускалось семеро… Даже непонятно кого: у первого все темно-синее платье распиралось по всему телу какими-то непонятными буграми: на руках, на груди, у живота, на ногах. Следом двигались невероятно тощие, хотя и на голову выше любого из засечников, девки в синих портах и тонких куцых душегреечках — таких куцых, что из-под них проглядывал голый живот. Двое парней оделись в одноцветный скоморошные костюмы, а самый последний постоянно выпускал изо рта сизый дымок.
— Колдуны, — часто-часто начал креститься Агарий.
— Никак к Ореховому острову потянулись, — прошептал Феофан.
Зализа облизнул сухие губы. К Ореховому острову означало: к новгородцам! Опричник тронул коня, рощей вышел на тропинку и, таясь, двинулся следом за чародеями.
