- Так это что же, - спросил я, - грабеж?
- Да, грабеж! Разбойное нападение! А ну выкладывай долбоны, ендрики, чего есть. Рубли тоже годятся, - он сильнее надавил мне на грудь пистолетом.
Что ж, против грубой силы приема нет. В заветном кармане у меня была припрятана стодолларовая банкнота, на черный день, так сказать. Может, этот черный день уже наступил? Я достал сто баксов и протянул разбойнику. Зеленая купюра подействовала на него как на быка красная тряпка, злодей рассвирепел:
- Что это за бумажка, черт тебя дери! Издеваешься, да? Русским языком было сказано - бабло гони!
Значит в этой глухомани американская валюта на в почете. А как насчет нашей? Я достал тысячерублевую банкноту и протянул злодею.
- Опять бумажка! Что это?
- Деньги. Тысяча рублей. Наших, российских…
- Тысяча рублей?! - разбойник расхохотался. - Ну, насмешил! Бумажка! Ха-ха! Тысяча рублей! Да целковые, они только червонного золота бывают! Да на тыщу целковых целое царство купить можно, да Сине-море в придачу!
- Может, он чужестранец? - сердобольно предположил кто-то из свиты. - Может, он нашего рубля никогда не видел? Или придуривается?
- Во! Смотри! - сказал главарь.
Он полез в карман, для чего ему потребовалось переложить пистолет из руки в руку. В момент перекладывания грянул выстрел. Пуля вонзилась в землю в сантиметре от моей левой ступни. Я не проявил никаких эмоций, однако в душе моей испуг сменила радость. Ведь теперь пистолет разряжен. Насколько я разбираюсь в древнем оружии, заряжается эта машина через дуло: насыпается порох, заталкивается пыж, потом пуля. Всего один выстрел, на перезарядку требуется время. И это время работает на меня.
Главарь изрыгнул проклятие, но все-таки достал из кармана золотую монету:
- Во, гляди! Вот это рупь! Вот такой вот он бывает, рупь-то! А ну гони деньги, живо!
Разбойник был взбешен моим тугоумием и расстроен попусту истраченной пулей. Он решил выместить злобу на мне, дополнив словесное повеление крепкой оплеухой. И, надо сказать, сделал это напрасно. Я мужичок, вообще-то, тихий, можно даже сказать, незлобивый, но всякие там вольности, тем более рукоприкладство, никому не спускаю. На мне были высокие десантные ботинки с крепкой и очень твердой подошвой. И ежели носком этого ботинка да со всей дури - по голени противника, получается очень больно. Главарь ощутил на себе, насколько это больно. Он скорчился, выронив пистолет и монету, и схватился за ушибленную ногу. Я распрямил его ударом вышеупомянутого ботинка в челюсть. Разбойник охнул, сел на траву, некоторое время сидел, держась обеими руками за челюсть, потом обиженно произнес:
