Баннинг поднял брови.
— Вам известна лучшая дыра? — спросил он с вызовом в голосе.
— Что? — Вейн недоумевающе заморгал.
— Можете предложить что-нибудь лучшее?
— Да, — юное лицо застыло. — Давайте подумаем о положении кометы вокруг солнца. Поскольку мы ничего о себе не сообщали, нас будут искать корабли Охраны. Есть очень слабая надежда на то, что нас найдут. Но возможность того, что нас подберут джовиане во время этих сумасшедших ныряний, вообще ничтожнейшая!
— Похоже, оба способа ничего хорошего не сулят, не так ли? — спросила Клеони. Губы ее дрогнули в печальной улыбке. — Но я предпочла бы погибнуть сразу, умереть от одного удара, чем… наблюдать, как все мы сморщиваемся и умираем один за другим или бросаем жребий, кто будет съеден следующим. Я предпочла бы умереть, как подобает человеку.
— Согласен, — кивнул Девон.
— А я… — Вейн встал. — Капитан, я не хочу этого. Вы не имеете права… отбирать крошечную надежду только потому, что другая возможность предполагает быструю смерть. Нет!
Баннинг шлепнул ладонью по столу.
— Вы подтверждаете свою характеристику, мистер Вейн, — проворчал он.
— А теперь сядьте.
— Нет, клянусь вечностью! Я требую…
— Сядьте!
Вейн сел.
— Собственно говоря, — продолжал Баннинг, понизив голос, — я согласен, что надежда на спасение джовианами мала. Но, я думаю, у нас есть возможность спастись самостоятельно. Я думаю, мы сможем сделать то, что никто не пытался сделать до нас, — войти в джовианское небо и поиграть с ним в кошки-мышки.
Издалека, пока они приближались к своей судьбе, Юпитер казался таким великолепным, каким, возможно, не кажется даже само Солнце. От холодной огромной звезды — к желтоватому диску, а от него — к горящему щиту, опоясанному бурей, — это зрелище хватало за самое сердце. Но потом пугало. Стоило подойти ближе, и щит превращался в котел, готовый поглотить смельчака.
Проходная скорость Юпитера равнялась примерно пятидесяти девяти километрам в секунду. «Повелитель Грома» обладал соответственно пятьюдесятью двумя. Если бы он просто просвистел мимо планеты, ее гравитация замедлила бы его скорость, и он неизбежно вернулся бы к планете, что превратило бы его в пар. Не было никакой надежды на то, что старые лодки спутника колонистов смогут подойти близко к кораблю в любой точке такой орбиты; им потребовалось бы гораздо более совершенное предупреждение, нежели то, которое могло дать коротковолновое радио.
Токугава использовал последнюю реактивную массу, чтобы нацелиться на внешнюю кромку атмосферы. Первый проход был почти беззвучным. Только тонкий жалобный визг, ощущение радиационного жара на человеческих лицах, слабые следы ускорения и говорили о том, как корабль встречается с воздухом. Потом он снова ушел в вакуум, выписав длинный узкий эллипс.
