— Но…
— Нет, не разрешаю.
Теландер исчез за дверью.
Реймон остался стоять с опущенной головой, сгорбившись, как будто готов был рвануться куда-то. Но идти ему было некуда. Ингрид Линдгрен смотрела на него некоторое время — минуту или чуть больше по времени корабля, четверть часа в жизни звезд и планет — прежде чем сказала, очень мягко:
— Что ты от него хочешь?
— Ну, — Реймон принял обычную позу. — Его приказа, чтобы набрать полицейских в запас. Он наговорил мне каких-то глупостей вроде того, что я не верю своим товарищам.
Их взгляды встретились.
— И не хочешь оставить их в покое в часы, которые, возможно, последние в их жизни, — сказала она.
Впервые с момента разрыва они перестали обращаться друг к другу со стопроцентной вежливостью.
— Я знаю. — Реймон словно выплевывал слова. — По-моему, им нечем особенно заняться, кроме как ждать. Так что они проведут это время… за разговорами, чтением любимых стихов, за трапезой, сервированной любимыми блюдами, с повышенным рационом вина, бутылками с Земли, за просмотром музыкальных, оперно-балетных, театральных лент или занимаясь любовью.
Особенно, занимаясь любовью.
— Разве это плохо? — спросила она. — Если мы должны исчезнуть, не лучше ли, чтобы это произошло цивилизованным, спокойным, исполненным любви к жизни образом?
— Будучи чуть менее цивилизованными и прочее, мы можем повысить наши шансы на то, что не исчезнем.
— Ты так боишься умереть?
— Нет. Мне просто нравится жить.
— Я задумалась вот над чем, — сказала она. — По-моему, твоя грубость непроизвольна, ты не можешь с ней справиться. У тебя просто был такой образ жизни. Или ты не хочешь ничего менять?
— Честно говоря, — ответил он, — увидев, во что превращают людей образование и культура, я все меньше и меньше хочу стать образованным и культурным.
Чувства прорвались в ней. Ее глаза затуманились, она потянулась к нему со словами:
— О, Карл, неужели мы станем снова повторять старый спор, сейчас, когда это, может быть, последний день нашей жизни? — Он стоял неподвижно.
Она продолжала торопливо. — Я любила тебя. Я хотела, чтобы ты был со мной всю жизнь, был отцом моих детей — на Бете-3 или на Земле. Но мы так одиноки, мы все, здесь посреди звезд. Мы должны делиться той добротой, которой можем поделиться, и принимать ее, иначе мы хуже мертвецов.
— Эти разговоры для тех, кто не умеет контролировать свои чувства.
— Неужели ты думаешь, что было какое-то чувство… что-то кроме дружбы и желания помочь ему справиться с его болью, и… и желания удостовериться, что он не полюбит меня всерьез… Устав полета гласит, в числе прочего, что мы не можем по дороге заключать официальные браки, поскольку слишком угнетены и не имеем…
