Персиваль Лоуэлл
Далеко во тьме, черной, как тушь, висел гигантский оранжевый апельсин, покрытый странным сплетением серо-синих пятен и легких теней. Их непривычные очертания лишь отдаленно напоминали те карты, которые везли с собой путешественники, и, чем ближе звездолет подходил к Марсу, тем более не похожим становился он на эти карты. Его почва была испещрена множеством темных узлов и неправильных клеток, нежно-серые пространства тянулись между ними, моря напоминали шкуру леопарда. Пятые сутки полета подходили к концу. Марс был близок.
После очередной вахты Малютин, просунув всю кисть в поручень, висел у потолка, словно летучая мышь. Вдруг он почувствовал — какая-то все нарастающая сила тащит его вниз и ставит на пол.
— Наконец! — сказал он, делая шаг и не отделяясь больше от пола. — Мы вступили в сферу притяжения Марса. Готовьтесь идти на посадку!
Мир путешественников перевернулся вверх ногами: до сих пор Марс был над ними, теперь он оказался под звездолетом.
Малютин и Кедров, стоя на коленях, смотрели в нижний иллюминатор, до этого скрытый под ковром. От напряжения их шеи налились кровью. Марс, увеличиваясь с каждой минутой, мчался навстречу. Тени морей становились резче, на материках вспыхивали огненные пятна. Огромное лицо планеты, разрастаясь, приближалось к ним. Это было страшно.
Зашипели тормозные ракеты — они должны были погасить излишнюю скорость звездолета. Гнетущая сила толкала путешественников вперед. Кедрова, не застегнувшего на себе ремни, швырнуло с койки к щиту управления. Когда звездолет, падая со все убывающей скоростью, проник в атмосферу Марса, Малютин приложил ладонь к иллюминатору — стекло было теплым.
Звезды померкли, небо стало темно-синим. Под звездолетом, насколько хватал глаз, во все стороны расстилалось изрытое ветрами песчаное море. Оранжевый песок лежал плоскими холмами, и сверху эта пустыня представлялась громадным кладбищем, усеянным могилами. От пустыни и солнца шел красный свет, и оттого ли, что солнце было маленькое, а небо низкое, мир Марса казался тесней и темней мира Земли.
Кедров, сменив Лукина, сел за штурвал. Лукин и Малютин, возбужденные, стояли у иллюминаторов.
— Вот он, Марс! — проговорил наконец Малютин. — Все мертво!
Слова его, казалось, говорили о разочаровании, но глаза горели жадным блеском.
— А лететь легко, — сказал Кедров, взглянув на счетчики, — гелиолина идет в два раза меньше, чем на Земле. Взгляните, под нами как будто высохшее русло не то реки, не то канала. Дно занесено песком. А вон холмы, песчаные холмы, как наши дюны…
