– М-да, действительно странно, что пропустили. Должны были наказать, наорать… – задумчиво пробормотал Смолов, просматривая сводку.
– У нас редко, но толковые вещи выныривают. Да он поэт… в душе.
– Ну-у… согласен. Вот только мы не редакция литературного альманаха!
– Это ты зря, Васильич! Гениально делает! В конце концов мы тоже не батальон патрульно-постовой…
– Ага. Скорее, врангелевская контрразведка после взятия перекопа махновцами. Впрочем, согласен. Посему, когда выпьешь дежурный стакан и проспишься, придумай любой не идиотский предлог, выйди непосредственно на исполнителя и попроси заглянуть ко мне.
– Фу-ты ну-ты!
– Да, я хочу видеть этого человека!
– Опять двадцать пять!.. А если это она?
– Значит, я перетащу в наше богобоязненное подразделение ОНУ!
В этот момент в комнату втиснулся Певзнер. Он старательно погасил окурок о мусорное блюдце, в результате чего несколько хабариков сползли на стол под бумаги. Гена тут же демонстративно аккуратно накрыл их своими неподписанными запросами.
– Господин старший майор, с меня на сегодня хватит!
– А с меня, очевидно, нет? – осторожно спросил Смолов.
– Я им так отпечатал, сяк подписал, эдак исходящий слиповал! Глумятся: теперь подай им гербовую печать!
– Ну а ты им?
– Ну и я им: «Подпись Чубайса не желаете? Крысы тыловые».
– А характер у нее, ну прямо бешеный: я звоню – она трубку вешает, – напел Смолов.
– Точно, – подтвердил Гена.
– Надо же, какая неожиданность!
Он перелистал справочник ГУВД и набрал искомый номер. Правда, набрал не с первого раза, поскольку диск телефона заедал с незапамятных времен.
– Герасим Сергеич, тут мои охламоны не учли наиважнейший фактор горба нашей державы… В смысле герба… Понимаю! Не нам отменять заведенный порядок… Ну уж простите нас убогих… Начальников, да, пруд пруди… Угу… Утопиться хочется… Уму… Вот так… Так-так… Абсолютно не согласен… Что?… Ну пиши, ваяй… Я?… Им подотрусь.
Виктор Васильевич в сердцах жахнул трубкой, после чего в кабинете естественным образом образовались полминуты тишины-передышки.
– Мужики, а я чего-то не врубился? А за фига вы в кабинет портрет Римского-Корсакова повесили? – неожиданно отвлекся Певзнер, взгляд которого случайно упал на могучую репродукцию, вздыбившуюся картоном на лбу создателя «Дубинушки».
– Кого повесили? – не понял Исаков.
– Читай, там все написано, – пояснил до сих пор не остывший от эмоций Смолов.
Гена подошел поближе и близоруко прищурился. Непосредственно под репродукцией, прямо на обоях, синим маркером было выведено: «Очень похож на Гнесина – „Клавишу“ – 08.01 зарезал начальника депо в Тихвине».
