без дискеты
рабочий файл уничтожен
исполнил
печатал
05.02.04
Копий не снимать, аннотаций не составлять
Здесь же, в кабинете, на упомянутом раритетном диване развалился Виктор Васильевич Смолов. Закинув ноги на диванный валик, он докуривал треснутую сигарету, обжимая ее прорыв пальцами. Ему было лень тянуться за блюдцем-пепельницей с горой окурков, и он стряхивал пепел за стопку оперативно-розыскных дел, вывалившуюся из его потрепанной спортивной сумки. После недавнего убоя он не спал почти двое суток и за это время осознал, что быстро душегуба будет не установить. А завтра, не дай бог, укокошат еще кого-нибудь, и тогда все станет до очередной проблемы. Так что взгляд у Смолова был… коровий. В смысле, все ему сейчас было до лампочки.
О печальных перспективах раскрытия этого убоя Володя Исаков смекнул еще часов двадцать семь назад. Помнится, особенно его тогда порадовали глаза супруги убиенного: «Я вся такая… ну, страдаю. Вот вы там и мудохайтесь». Плюс ко всему, в последние дни Володю всячески стращали двумя неделями комплексной проверки, к которой, как известно, подготовиться практически нереально. Даже несмотря на то, что Исаков все-таки дал ленивые указания личному составу с размаху внести что-нибудь в описи. А вообще, ситуация складывалась удручающая: на шестнадцать трупов – два раскрытия и сдохший картридж от ксерокса. «Начнут проверять отсутствие противогазов – дойду до хамства и не соответствия в их рапортах». Впрочем, дальше фронта не пошлют.
А в соседней комнате осваивал новую технику оперуполномоченный Гена Певзнер. Завидуя юмору начальника, он выбивал из клавиатуры лозунг для пустующих площадей стенда наглядной агитации. Напечатав: «Смерть врагам…», Гена задумался. Потом вздохнул и стер написанное. Однако в подушечки пальцев все равно лезло одно лишь: «Смерть врагам…» Певзнер снова вздохнул, затем долго пытался корректно выключить компьютер, вконец запутался, психанул и, услышав спасительное урчание электрочайника в канцелярии, вышел.
– …Слышь, Васильич, впервые вижу подобное! – подал голос Исаков.
– А в чем уникальность-то? – лениво поинтересовался Смолетт.
– Дывысь, – Володя протянул ему документ, – в скобках даются примечания. Это не только нетипично, это неестественно! Полнее примечаний исполнителей, чем «смеется» или «картавит», я не встречал. А ведь через меня этой макулатуры прошли вагоны. Нет, ты сам посмотри. Сотрудник технического отдела не копировал запись. Он вслушивался в мельчайшие интонации! Он дает фактически полные человеческие характеристики фигурантов. А учитывая, что о них он не имеет ни малейшей информации, и то, что они точны, – это завораживает. К тому же он образован, есть чувство юмора и так далее…
