— Вы куда-то не туда думаете, — заметил Румата, будто прочтя его мысли, — на самом деле я предлагаю вам и вашим воинам службу в моей армии.
— Как!?
— Очень просто. Вы все приносите присягу и я распределяю ваших людей по моим полкам.
Тадаш осмотрелся. Его офицеры, потупившись, глядели себе под ноги. А простые братья оживились, в их глазах читалась мольба и надежда… Вот оно, дьявольское коварство… Ну, нет!
— Мы служим Господу нашему, его церкви и Святому Ордену, а не дьяволу и его посланцам! — отчеканил он. Громко, чтобы все слышали.
Румата стремительно протянул руку и сорвал с шеи Тадаша священный трезубец. Играючи увернулся от запоздалого удара меча и сделал рукой легкое, небрежное движение. Комендант остановился, выронил из рук мечи, а затем рухнул так, будто в его теле разом исчезли все кости.
— Приведите его в чувство, — спокойно распорядился Румата, и пошел между кучками сидящих на земле простых братьев, подбрасывая на ладони священный трезубец, будто какую-нибудь мелкую монетку или случайно подобранный камешек.
— Итак, — медленно говорил он, — попробуем разобраться, что же за предмет у меня в руке. Ведь это, наверное, важно, не так ли?
Он резко остановился и указал пальцем на одного из братьев:
…
— Ты! Встать. Два шага вперед.
Юноша с трудом поднялся на затекших ногах и подошел к Румате.
— Как звать?
— Брат Тиба, благородный дон.
— Так что за предмет у меня в руке, дорогой мой Тиба?
— Это… Это трезубец, которым пригвожден был Господь, слава ему.
— Что, вот этим самым? Посмотри на эту штучку, ей разве что мышь можно пригвоздить. Спрашиваю снова. Что у меня в руке?
Брат Тиба помялся и неуверенно сказал.
— Это есть священный символ, которым… Который мы носим в память о нашем Господе…
— Постой, Тиба, — мягко перебил его Румата, — тебе ведь никак не больше двадцати лет, верно?
— Мне девятнадцать, благородный дон.
— Тогда как ты можешь помнить, что было шестьсот лет назад?
— Я знаю от святых отцов…
— А они откуда знают? Им ведь тоже, наверное, не шестьсот лет.
— Из Книги Каты Праведного, благородный дон.
— Ты читал книгу, написанную самим Катой Праведным?
— Нет, благородный дон. Я ведь и грамоте-то не обучен. Нам из этой Книги читают мирные монахи, а мы — монахи военные, наше дело — за веру сражаться.
— Ладно, посмотрим, что в этой книге написано. Эй! Приведите мне быстро какого-нибудь монаха с книгой…
Некоторое время Румата прохаживался между кучками пленных. Присматривался — что за люди. Оказывается, в основном такие же мальчишки, как этот Тиба. Самым старшим от силы лет 25. Что они в жизни видели? Браги кружку да случайную подружку, как говорят у ландскнехтов. Впрочем, у орденских мальчишек и того, наверное, не было. Они же, помимо всего прочего, еще и монахи…. А вот, кстати, и монаха ведут. Ну, продолжим.
