– Нет, не со всеми! – произнес Алексей, сильно волнуясь. – Я десять лет живу со своей Машей, и не сомневаюсь, что она любит меня. И я ее люблю.
– Вот эта? – Он снова показал на фотографию. – Она только делает вид. Я тебе точно говорю. Потому что с моей было то же самое.
– Может, проблема не в вашей жене, а в вас?
– Нет, в ней! – неожиданно закричал Федор. Алексей испуганно взглянул на попутчика. Тот видимо, тоже не ожидавший вспышки, тихо заговорил:
– Она все время зудела, словно муха паршивая… Не кури в доме, почему ботинки не снял, почему выпил пару лишних грамм… – Он опять залился кашлем. – Она все время зудела, все время…
Федор смолк, уставившись на приборную доску.
– Так она вас бросила? – осторожно спросил Сапрыкин.
– Да… То есть, нет. – На лице попутчика промелькнула растерянность. – Она получила урок. Да, я преподал ей урок, которого она никогда не забудет.
Теперь ему не требовалось задавать вопросы. Его, словно раскрученный пропеллер, было не остановить.
– В тот вечер она довела меня своим чириканьем. Да, выпил немного, что-то сказал не так, а она начала швыряться посудой. Больше ничего не помню. В голове словно помутилось… На утро очнулся в милиции. Оказывается, моя родная и сдала. И заявление написала, что я побил ее табуреткой. Сука! Я ее потом…
Алексей резко надавил на тормоз. Попутчик едва не расквасил нос о "торпеду".
– Вылезайте, – потребовал Алексей.
Федор удивленно уставился на него.
– Ты что, намерен высадить меня? Посреди леса? – С его лба скатилась крупная капля пота.
– Я не собираюсь выслушивать ваши грубые высказывания по отношению к женщинам. – Голос Алексея срывался, как у школьника. – Ваши истории отвратительны. Так что вылезайте и, предупреждаю, я могу за себя постоять…
Сапрыкин ожидал любого развития событий и готовился к ним. Но все произошло намного быстрее, чем он предполагал. Волосатый кулак попутчика врезался в челюсть худощавого водителя. Два зуба мигом превратились в крошево, во рту брызнул сладковатый привкус крови. Голова ударилась о стойку между передней и задней дверцами. Очки слетели и упали куда-то к педалям.
– Хочешь жить, жаба? – поинтересовался Федор. – Не рыпайся! Вези, куда скажу! Или есть возражения?
На шею легло холодное лезвие. Алексей судорожно сглотнул.
– Очки… – прошептал он. – Я ничего не вижу без них…
Лезвие убралось, и Сапрыкин получил возможность подобрать очки. Левая линза оказалась расколота.
– Теперь, трогай.
Алексей поехал, напряженно вцепившись в руль. По ухабистой дороге машине шла не больше тридцати. Зверски ныла челюсть, но он не смел до нее дотронуться.
