– Да, с удовольствием. Я до этого еще не ездила первым классом.
Китти с восторгом рассматривала бегущие за окном в серебристой дымке заросли терновника, разделенные замерзшими полями, и пушистые от инея ветви деревьев, поблескивающие в лучах желтого солнца. Какой смысл в ее жизни, если она все время куда-то спешит и даже не имеет времени полюбоваться такой красотой? Ее даже не взволновало, что, выходя из вагона, они столкнулись с женой священника.
Лизандер сразу же потащил ее в магазин «Херродз».
– Я собираюсь купить тебе платье, – сказал он, шествуя вдоль полок и вешалок с одеждой и провожаемый взглядами продавцов, не перегруженных работой.
Наконец он выбрал темное серо-зеленое шерстяное, подчеркивающее глаза Китти, выпуклую попку и уже изящную талию, достаточно длинное и свободное, чтобы спрятать пухлые бедра.
– Миленько, – заключил он, в восхищении глядя на нее. – Как прекрасная статуя, увитая плющом.
К платью прилагались черный галстук и невысокие туфли-лодочки.
– И не носи больше этот ужас цвета мяса. А теперь пойдем купим тебе что-нибудь теплое.
И не обращая внимания на ее протесты, он выбрал шерстяное пальто в радужную раскраску, три пары леггинсов и два огромных свободных свитера.
Он быстренько протащил ее мимо отдела детских вещей:
– И незачем тебе смотреть на них – только расстраиваться. Но однажды у тебя это случится, я тебе обещаю.
Он привел ее в отдел игрушек, чтобы повосхищаться громадными пушистыми ослами, жирафами, тиграми, львами, гориллами и медведями.
– Они всегда напоминают мне, что дома меня ждут собаки, – сказал Лизандер. – А когда в детстве мама брала меня с собой сюда, я боялся смотреть им в глаза. Ну а теперь мы должны съездить в Баттерси и купить тебе щенка, чтобы он охранял тебя в «Валгалле».
И пока она смотрела компьютерные игры, прикидывая, подойдет ли такой подарок на Рождество для Козмо, он купил ей огромную пушистую в натуральную величину колли с блестящим черным пластиковым носом.
– Это Лесси, твой сторож.
– Ох, Лизандер, – Китти была в восторге, – ты, конечно, не должен был ее покупать, но она мне нравится.
«Вэтом мире, где все нереально,
В этом мире, где нам не дано чувствовать», – пела Мисс Сайгон, когда они проходили мимо отдела записей. А в следующее мгновение они были возвращены на землю: холодное неулыбающееся лицо Раннальдини смотрело на них со множества пластинок. По магазину разнесся звон колокольчиков, дающих первые такты «Четвертой» Малера.
