– На вахту пора, – сказал кочегар Матвеев. – Вставай завтракай.
Я поднялся и стал одеваться. Тут обнаружилось, что пропал один ботинок. Странно… Куда он мог деваться? Может быть, кочегары решили надо мной подшутить и спрятали ботинок? Но вскоре оказалось, что «подшутил» надо мной шторм. Мой ботинок «уехал» в другой конец кубрика, и я насилу его разыскал.
Завтракать не хотелось. Я выпил кружку горячего чая и вышел на палубу. Шторм был не сильный, но качка изрядно чувствовалась. «Октябрь» одиноко шел по неспокойному морю, сплошь покрытому мутно-зелеными валами. Когда палуба опускалась, на нее взлетали бесчисленные брызги воды. Вокруг стоял непрерывный и монотонный шум моря. Берегов не было видно.
Уже пробило восемь часов, и я поспешил в машинное отделение на вахту. На палубе было прохладно. В машинном отделении меня приятно обдало теплом. Здесь горело электричество и после мокрой, обдуваемой ветром палубы казалось уютно. Свет электрических лампочек красиво искрился на полированных частях машины, обильно смазанных маслом.
Машина работала неравномерно. Когда корма парохода поднималась и винт оголялся, машина работала быстрее. Но стоило корме опуститься, винт получал в воде нагрузку, и машина поворачивала коленчатый вал медленно, с трудом.
Старший машинист Павел Потапович объяснил, в чем заключается моя работа во время хода. Мне нужно было смазывать машину и щупать подшипники – проверять, чтобы они не нагревались.
Смазывать на ходу главную машину вначале казалось очень трудно. Носочек масленки никак не хотел попадать в воронку, и масло лилось впустую. Но вскоре я освоился и научился смазыванию. Некоторые части машины смазывались не маслом, а просто мыльной водой из специальной спринцовки. Это было даже интересно – пускать струю воды на машину. Еще совсем недавно в Соломбале я делал такие спринцовки из трубчатого растения, которое у нас называлось бадронкой.
Щупать подшипники оказалось сложнее. Было немного страшновато смотреть, когда Павел Потапович выбирал момент и в такт машине несколько раз спокойно накладывал руку на движущийся вкруговую мотылевый подшипник. Но на первой же вахте я научился и этому делу.
Перед окончанием вахты я почувствовал тошноту. И в это самое время Павел Потапович послал меня в тоннель набить густым маслом – тавотом – подшипники главного вала. Тоннель – узкий и низкий коридор – шел от машинного отделения к корме. На корме качка ощущается особенно сильно. Кроме того, воздух тесного тоннеля насыщен испарениями масла.
