Саймон был толковым и очень добрым мальчишкой. Такие во всех людях видят только добро. И не умеют отличать его от зла.
Злой пнул носком ботинка Антуана в правую почку.
— Ты слышал вопрос?
Антуан кивнул. Говорить ему уже было трудно. В горле что-то булькало, и хрипело. Босс сказал:
— Ну-ка переверни его на бок. Видишь, задыхается.
Антуана перевернули, и он увидел, как на него надвигается бетонный пол. В следующее мгновение его лицо коснулось холодной плиты. Кровь вновь прилила к связанным рукам, Антуану стало только еще больнее.
— Ты не помчался в полицию, потому что черные боятся полиции, это понятно. Но тебе захотелось похвастаться тем, что ты знаешь. И ты стал трепать о том, что видел, кому ни попадя.
— Я ничего не сказал Дуэйну… — с трудом выдохнул Антуан.
— Как выглядел человек, которого ты видел тогда утром? Антуан сглотнул комок, мешавший ему дышать.
— Я не видел. Он был далеко. Я не знаю, как он выглядел.
— Знаешь, что это такое, мальчик?
Антуан прищурился. Левый глаз и так ничего не видел. Он разглядел одним правым глазом то, что ему показывал Злой.
— Проволока…
Тот вдруг расхохотался, и Антуану опять стало страшно.
— Боже, чем от тебя несет? Дерьмом! Боже, Боже… Ладно, мы перебьем эту вонь другим запахом. Потом еще скажешь мне спасибо. Это проволока, верно. Ты сразу догадался. Молодец. Но в чем хитрость этой проволоки, сказать? — Он опять загоготал. — Понимаешь, через эту проволоку можно провести ток и хорошенько тебя подсушить! А? Что ска-жешь? После этого ты уже не будешь вонять дерьмом, от тебя будет пахнуть, как от жаркого!
— Отпустите меня, пожалуйста… — с трудом, сквозь надсадный кашель проговорил Антуан. — Отпустите меня, и никто ни о чем не узнает. Никто. Я никому не скажу, что видел что-то во дворе.
— Ты мне скажешь, что ты там видел, сука! — заорал Злой и, поставив ногу на связанные руки Антуана, придавил их всей своей тяжестью. — И кому еще успел разболтать об этом! Ты был сегодня утром на Ройал-стрит? Ну, был?!
Почти теряя сознание, Антуан слабо кивнул. Ему ничего не хотелось теперь. Только тьмы и тишины. И покоя. Он стал молиться про себя. «Я дитя Бога, и я радуюсь этому. Они не могут отнять у меня это. Они не могут отыскать во мне дитя Бога и избить его, заставить его сочиться кровью…»
— Ты хотел еще кому-то поведать свой маленький секрет, Антуан? Похвастаться? Кому?
Антуан никак не мог сосредоточиться. В голове у него все смешалось.
— Антуан, сейчас я тебя поджарю.
