Лучшая месть - Стелла Камерон

Глед-Таймс, Джорджия

— Ты лучше заткни свой грязный лживый рот, Рей Фейт! Поняла?

Рей сидела на полу в душной комнатушке без окон, которую занимала с ребенком. Она прислонилась спиной к тонкой двери, дрожавшей от каждого движения Уилли Скегса в смежной комнате, служившей одновременно кухней, столовой и гостиной.

Крошечная Джинни захныкала, и Рей тихо заворковала, баюкая малышку на плече. Уилли просто с ума сходил, стоило Джинни заплакать. Особенно когда напивался. Этим вечером Уилли был опять пьян.

— Ты меня слышишь?! — орал Уилли. — Я тебя спрашиваю, дрянь! Чтобы больше никакого вранья своей мамаше! Кончай трепаться, вроде бы я что-то там делал, чего и не собирался. — Он забарабанил в дверь.

Рей уперлась ногами в основание старенькой раскладушки, на которой они с Джинни спали. Застеленная ветхим лоскутным одеялом кровать и два деревянных ящика с одеждой, ее и ребенка, составляли всю обстановку комнаты.

Малышка захлебнулась плачем, скривив хорошенькое розовое личико. Рей так любила Джинни, что при мысли о ней сердце отзывалось болью. Сладкой болью.

— Рей! Кончай нянчиться с соплячкой и выходи! Ты уже большая девочка. Семнадцать стукнуло. Пора позаботиться о папочке.

Рей задышала глубже, но воздуха все равно не хватало.

— Никакой ты мне не папочка, — еле слышно произнесла она. — Может, я и не знаю отца, но ты мне точно не отец.

— Рей Фейт! Разве твоя мать не велела тебе заботиться обо мне? Отвечай, когда тебя спрашивают! — Дверь затряслась от ударов. — Вылезай оттуда, кому говорят, пока я не вытащил тебя за уши! Твоя мать опять смоталась и бросила меня. Мне так одиноко, Рей Фейт!..

Он начал скулить. Скверный признак. Раз дошло до этого, значит, скоро он впадет в бешенство.

Джинни потерлась мягкой щекой о шею Рей. Видно, проголодалась. Но попытаться добыть бутылочку означало оказаться во власти Уилли Скегса.

Рей стало плохо до тошноты. Мать ушла несколько часов назад на танцы в Атланту. Все это время Рей пряталась. Она не ела с самого завтрака, когда поджарила на сале яичницу и соорудила из нее бутерброд, засунув между двумя кусками хлеба. Утром Уилли в одних трусах отсыпался на кровати, которую делил с матерью. Пустые бутылки из-под пива усеяли пол спальни. Немытые пряди светлых прямых волос падали на лицо Уилли. На отвисшей челюсти темнела щетина. Рей поглядывала на него, торопливо глотая остывшую яичницу с отсыревшим хлебом и подогревая бутылочку для Джинни. Матери не было дома всю ночь, и Рей знала, что драки не миновать, когда Бетти вернется, а Уилли продерет глаза.