Кит проскользнул в темную конюшню и нашел стойло, где стоял его конь Доран. Стянув через голову рваную рубашку, Кит отбросил тряпку, которую приложил к ране, проделанной в боку собутыльником Дугала. Слава Богу, Кейт этого не видела, иначе он все еще был бы у нее в комнате и терпел ее прикосновения к более сокровенным местам.
Кит открыл свою кожаную сумку и вынул одну из двух оставшихся у него рубашек, надел ее и сел, повернувшись спиной к двери стойла. Отсюда ему было видно ее освещенное окно. Спать он не будет, потому что дал клятву охранять ее, а от выполнения этой клятвы его ничто не отвлечет.
Тень пересекла освещенное стекло в ее комнате.
Кейт.
Пульс у него участился, он пренебрег этим, хотя и не мог отрицать очевидного. У него достаточно власяниц — хватит на всю жизнь. Но он позволил ее образу свободно расцвести перед его мысленным взором, погрузиться в мечты о том, чего он не позволял себе в реальности.
Испытания стерли простодушие молодости с ее лица. Лиловые тени залегли под глазами, прекрасными и темными, как оникс. Только ее губы, роскошные и ранимые, беззащитные и спелые, оставались таким же, как он их запомнил. А почему бы и нет? Кит думал об этих мягких, сладких губах много ночей и во многих страшных местах.
Он тихо подошел к двери конюшни, подставил лицо под ледяной дождь, чтобы охладить разыгравшееся воображение.
— В жизни не видела такого смельчака, — промурлыкал женский голос.
Кит оглянулся и увидел девушку, стоявшую в дальних дверях. Он ощутил ее запах еще до того, как увидел, — то был запах земли, мускуса и похоти.
— Там только об этом и толкуют. Как ты ухватил эту темноволосую леди и понес ее наверх, в ее комнату. Они думают, что вы с ней… — она помолчала и похотливо усмехнулась, — бодро проводите ночку.
— Они ошиблись.
— Понятно. — Она скользнула ближе и облизнула губы. — Я не признала твой плед. Откуда он?
— Ниоткуда.
Она дерзко улыбнулась:
— Тогда откуда ты пришел? Издалека?
— Что тебе нужно, девушка? — Хотя он уже знал: пару часов забвения, или монетку, чтобы купить водки, или просто волнующую ночь с диким шотландцем, чтобы развеять скуку. Следующие за их лагерем женщины и даже некоторые офицерские жены хотели того же. Ночью, в темноте, граница, разделяющая джентльмена и простолюдина, бедного и богатого, стиралась. А похоть оставалась похотью.
Услышав его вопрос, девица рассмеялась, но ничего не ответила.
— Я повидала таких же полудиких, как ты, — вы спускаетесь с гор. — Она окинула его оценивающим взглядом. — Многие идут на юг и там исчезают. Но некоторые, бывает, возвращаются. А что с ними происходит потом, хотела бы я знать? Они больше не годятся для этого мира, да и для того, откуда сбежали.
