Где же тот стройный юноша, о котором она мечтала? Ее ненаглядный лэрд с нежной кожей? Этот мужчина был совершенно чужим – слишком земной, до боли реальный. Она чувствовала неловкость при виде его поношенного килта и залитой кровью куртки. Он был капитаном драгунского полка в подразделении Кэмпбелла и вел жизнь солдата, полную трудностей и лишений, а свободное время проводил в полутемных тавернах, напиваясь до бесчувствия. Грегор явно не был джентльменом с манерами аристократа, «duine-uasal», как называли это жители Глен-Дуи на гэльском наречии. Но Мег не могла не признать, что он красив той мужественной красотой, от которой некоторые женщины теряют голову. Но она лично не была в восторге от этих высоких скул, волевого подбородка и аристократического носа. И ей совсем не хотелось любоваться этими жгуче-черными, вразлет, бровями и глазами цвета янтаря, поблескивающими из-под опущенных черных ресниц. Этот беспомощно распростертый перед ней мужчина совсем не казался ей привлекательным.
И зачем она дала волю своему воображению? Только зря обманывала себя, позволила себе поверить, что хорошо знает этого человека. Мег пришлось признать, что изящный, нежный юноша – плод ее девичьих фантазий. Его нет, есть только этот раненый незнакомый горец.
Его мужественная зрелая красота вызывала у Мег неловкость и смятение; неведомое доселе чувство нависшей над ней опасности охватило все ее существо.
– Эй, Грегор, приятель, что же ты с собой сотворил? – пробормотал Малькольм Бейн себе под нос.
Его слова вывели Мег из задумчивости. Бейн смотрел на нее, выжидательно приподняв брови.
– Миледи, мне придется раздеть его, чтобы осмотреть рану, – сказал он.
– Ну что ж, действуйте, – спокойно ответила она, и тонкая изящная бровь взлетела вверх.
Малькольм Бейн и Дункан обменялись понимающим взглядом; с тех пор как они встретились, это было первое проявление взаимопонимания. Они сняли с Грегора пояс и обе перевязи, осторожно отложили в сторону кинжал, отстегнули брошь, и поношенный плед сполз на талию. С курткой было сложнее: мужчины, с трудом расстегнув пуговицы заскорузлыми пальцами, освободили сначала здоровую руку, но когда Малькольм Бейн попытался снять рукав с раненой руки, Грегор громко застонал. Его ресницы задрожали, и он открыл глаза, которые лихорадочным янтарным огнем вспыхнули на побледневшем лице.
– Малькольм, какого черта ты делаешь, неуклюжий ты гоблин?! – прохрипел он сквозь плотно сжатые зубы.
