- "Я тот самый, - невозмутимо откликнулся Санчо, - и остров я заслужил не меньше всякого другого. Я из тех, о ком сказано: "следуй за добрыми людьми, и сам станешь добрым... или еще: "кто под добрым станет древом, доброй осенится тенью". Я пристал к хорошему хозяину... и, ежели Бог допустит, стану сам вроде него; и да пошлет Господь долгие годы ему и мне"!
Санчо поднял бокал и в полной тишине выпил; Авельянеда сопел, Алонсо шагнул навстречу оруженосцу:
- Санчо... Санчо, считай, что в этот момент я тебя окончательно за все простил!
- Не лыком шиты, - сказал довольный Санчо. - Признайтесь, хозяин, а вы думали, что все Панса держат "Дон-Кихота" на полке, но никогда не читают! Вы думали, что все Панса, как их достойный прародитель, вообще не умеют читать, а подписывать свое имя научились, разглядывая надписи на мешках с зерном? А вот вам! Четыре класса, как есть, закончили, какое-никакое, а образование!..
И они обнялись.
Санчо подумал, что знает этого человека всего неделю, и за это время успел один раз предать его и один раз спасти, и что теперь согласен отдать руку за его благополучие, да что руку - голову...
И что теперь он с новым ужасом смотрит в будущее, потому что одно дело - хоть сколько неприятная поездка с чужим человеком, и совсем другое быть свидетелем неудач, несчастий, унижений близкого друга.
Авельянеда встал, едва не опрокинув тяжелый стул:
- Господа... простите. Сеньора Альдонса... простите! Я не могу быть свидетелем... всего этого. Быть равнодушным свидетелем - значит быть соучастником...
Ага, удовлетворенно подумал Санчо. Не удержался. Пробило тебя перед лицом улики...
Алонсо улыбнулся:
- Сеньор Авельянеда... В гневе вы произнесли фразу, достойную самого рыцаря Печального Образа. "Быть равнодушным свидетелем - все равно что быть соучастником". Вспомните, сколько раз в жизни вам приходилось быть вот так равнодушным свидетелем! Как вы можете спокойно есть и пить, когда сейчас, в это самое мгновение, где-то умирают от голода дети! И не в далеких странах - рядом, в получасе спокойной ходьбы!
- Сеньор Алонсо, - подал голос молчавший до того Карраско. - Мы с вами тысячу раз говорили... Помощь, о которой вас никто не просил - тоже преступление!
Вмешательство в чужие дела, которые вас не касаются - тоже преступление!
- Напрасная трата слов, - махнул рукой Авельянеда. - Этому сеньору кажется, что он в своем уме... Что ж, не стану вам мешать. Прощайте!
