Авельянеда вспыхнул и часто задышал:
- Господа... Господин Карраско. Вы бы... как специалист... Если человек надевает на голову бритвенный тазик, какие-то доспехи, берет какое-то копье... и при этом утверждает, что действует в интересах человечества по-моему, это и есть случай самого натурального помешательства, вы меня простите, я не медик, я не вправе ставить диагнозы... Я искренне надеялся, что хотя бы трагическая история вашего батюшки, сеньор Алонсо, заставит вас взяться за ум. Я считал, что ваше странствие - своего рода игра... Что вы поиграете в странствующего рыцаря - да и образумитесь... Что поделать, инфантилизмом нынче страдают до сорока лет и до пятидесяти, никто не хочет взрослеть, взрослеть неудобно, взрослеть неприятно... Но вы-то, вы, сеньор Алонсо! Я так рассчитывал на вас... А теперь я вижу, что вы всерьез отправляетесь носиться по свету в погоне за химерами, смеша всех добрых людей, знакомых и незнакомых. И какой гуманистический пафос! Какая выспренность! Никому вы не нужны, кроме себя самого да, простите, сеньоры Альдонсы... которую вы своими же руками делаете навек несчастной!
Стало тихо, и в этой тишине слышно было, как невозмутимо, за обе щеки, с чавканьем поедает олью Санчо Панса.
- "Я рыцарь, - медленно сказал Алонсо, - и, если на то будет милость Всевышнего, умру рыцарем. Одни люди идут по широкому полю надменного честолюбия, другие - по путям низкого и рабского ласкательства, третьи по дороге обманного лицемерия, четвертые - по стезе истинной веры; я же, руководимый своей звездой, иду по узкой тропе странствующего рыцарства, ради которого я презрел мирские блага, но не презрел чести. Я мстил за обиды, восстанавливал справедливость, карал дерзость, побеждал великанов, попирал чудовищ... Все мои стремления всегда были направлены к благородной цели, то есть к тому, чтобы всем делать добро и никому не делать зла".
С портрета на него смотрел, улыбаясь, Рыцарь Печального Образа.
Авельянеда, дурачась, зааплодировал:
- Браво... Браво! Брависсимо!
- "Ничего больше не говорите в свое оправдание, сеньор мой и господин", - сказал вдруг Санчо, - "ибо ничего лучшего нельзя ни сказать, ни придумать, ни сделать. И разве то, что этот сеньор утверждает, что на свете не было и нет странствующих рыцарей, не доказывает, что он ничего не смыслит в том, что говорит?"
- А вы, милейший, молчите, - раздраженно бросил Авельянеда. - Сеньора Наследственность и о вас сказала свое слово, и мне вас жаль. Каково это: быть потомком поколений оруженосцев, которым поколения Дон-Кихотов вот уже столетия обещают... подарить остров!
