Последний Дон Кихот - Марина и Сергей Дяченко

...Осталась неделя.

В черных стрелках, ползущих по старинному циферблату, было что-то неуловимо тараканье. Минуты падали с цоканьем, как медяки в копилку, каждая минута отдаляла от мужа - пока не в пространстве, пока только во времени.

Алонсо спал. Она лежала, закусив край подушки, и молча проклинала его.

Если бы ты любил меня, говорила она, ты не бросал бы меня одну. Но ты любишь Дульсинею, а я - заготовка для ее светлого образа. Я болванка; я не человек даже, я - сырье, из которого скоро сделают Дульсинею. Ты будешь любить ее, вымышленную, на расстоянии; я останусь здесь почти без надежды снова тебя увидеть. А потом мне пришлют телеграмму - забирайте, мол, труп вашего рыцаря...

Заберите его из канавы, где он умер... такую телеграмму прислали твоей матери, да, твой отец умер в канаве... Кто я для тебя, Алонсо?! Только чужую женщину можно вот так бросать - ради фантома. Ты не можешь простить моей бездетности? ты не можешь мне простить, что ты последний Дон-Кихот?!

- Никогда не говори мне таких вещей, - сказал он вдруг холодно и внятно. - Даже когда думаешь, что я сплю.

Она молчала, крепче закусив зубами край своей подушки.

- Альдонса, - сказал он мягче. - Я вернусь.

* * *

Санчо оглядывался, разинув рот; впервые в жизни он переступил порог столь впечатляющего, столь странного строения. Старый дом Кихано походил на оставленный обитателями муравейник: ходы-переходы, полости и проемы, чуть не узлом завязанные винтовые ступеньки - и широкие лестницы с массивными перилами, гобелены на стенах, портреты в темных золоченных рамах...

Гнездо семейства Дон-Кихотов.

Санчо оглядывался, разинув рот, а служанка, хорошенькая девчонка с ямочками на щеках, неприкрыто любовалась его замешательством.

Здесь был какой-то особенно плотный воздух. Здесь пахло временем; чудовищами громоздились книжные шкафы, тяжелыми складками нависали портьеры, на большом гобелене выткан был портрет Рыцаря Печального Образа, каким его представлял себе и Санчо: узколицый, крайне удрученный господин...

- Любезный Санчо, вы мешочек бы поставили... Какое-такое золото у вас в мешочке, или боитесь, что сопрут?

- А-а-а, - он небрежно тряхнул своей немаленькой "торбой", - харчишки здесь, любезная Фелиса. - Овощи, сальцо, всяко разно... Перчик, приправки... Ты не хватай, оно тяжелое, арроба веса наберется.

Деревянная лестница уходила в полутьму. Тусклый свет из подернутого бархатом окна падал на развешанное на стене оружие, на темные латы, на пыльные лопасти вентилятора - чужака и пришельца среди прочих вещей; светлыми пятнами маячили лица на парадных портретах.